Набрался смелости, подошел:
- Простите, пожалуйста, я узнал эстонский язык по звучанию. Когда-то немного знал, но, к сожалению, основательно забыл, в чем убедился, слушая вас. Узнаю лишь редкие слова. Не волнуйтесь, я не подслушиваю - ничего не понимаю. Хотел поинтересоваться: вы случайно не из Сааремаа?
- Нет, коренные таллиннцы, - не очень приязненно ответил мужчина.
- Я когда-то служил на Сааремаа, в погранотряде, сержантом. Вам приходилось бывать в тех местах?
- Конечно. Этой весной был, - без всякого энтузиазма сказал он.
- Видимо, многое там изменилось...
- Безусловно. Все течет, все меняется... - Мужчина посмотрел изучающе, видимо, прикидывая, в какие времена мог служить там навязчивый собеседник, продолжил с долей иронии: - Был глухим забитым уголком, сегодня - самый популярный регион.
- В каком смысле? - поинтересовался живо.
- Да полцека, полсовмина оттуда, - пояснил он с прежней ироничностью. - Кузница кадров, как говорят...
- Днепропетровская плеяда по-эстонски? - улыбнулся понимающе.
- Да нет! - решительно заступилась женщина. - Как правило, толковые, умные, достойные люди. Они сегодня у нас во всех сферах задают тон...
Искренне порадовался за сааремцев, подумал: а это же те дети!.. Как время пролетело... Возможно, сын Супрунова, дочь Бедриса, отпрыски тех, кто не признавался или по сей день даже не догадывается о своем отцовстве, сегодня известные, уважаемые в Эстонии люди. Может, переженились, пустили на свет своих деток, невольно ввели в кровное родство русского Супрунова, литовца Бедриса. украинца Шпаковского, аджарца Гоцицидзе... Может... И вновь остро кольнула та неразгаданная тайна...
***
Как и год назад, уже привычно белые сааремские ночи плавно и незаметно перешли в куцые серые дни, отбушевали лютые осенние шторма, море присмирело, готовясь к своему извечному ледовому плену. Проводили Шпаковского и Соболева, начал свой отсчет его и Гоцицидзе год, когда каждый месяц, каждая неделя, каждый день - последние. Расчет усилиями замполита по-прежнему оставался интернациональным: укомплектовались украинцем Петренко - пареньком с Черниговщины, маленьким, щупленьким, рядом с Бедрисом смотрящимся почти лилипутиком. Вместо Соболева третьим номером пришел Петрищев - с двухгодичной отсрочкой колхозный механизатор из-под Воронежа, по-крестьянски основательный, тяговитый, оставивший дома жену с ребенком. Кому-кому, а ему служба не обещала быть службочкой, что почувствовал сразу же на «учебке», когда младший по возрасту сержант гонял, как Сидорову козу. Порекомендовал его на прожектор капитан, зная по опыту, что переростки чувствуют себя лучше в маленьких, почти семейных коллективах.
Второй год службы пролетел, будто проскакал на коне. Третий, последний, оказался куда длиннее и тоскливее. Прошли самый сложный осенне-зимний период с ломаными графиками, замороженным временем, отсутствием каких-либо значимых событий. Вошли в весну, и она оказалась для него, Бакульчика, еще более гнетущей, чем беспросветная зимняя тьма. Угнетала неопределенность, вызванная необъяснимым поведением «бати». После Нового года он дал принципиальное согласие отпустить на сдачу вступительных экзаменов в институт: сдаст успешно - демобилизуют досрочно. провалит - приедет дослуживать. Однако пошел уже четвертый месяц, а документов не подписывает, и непонятно: готовиться всерьез к экзаменам или подготовка на этот год может оказаться занятием зряшным? Тормошил капитана, капитан совался с напоминанием к «бате», но тот отмахивался: не приставай, помню, не горит, придет время - решу или не решу. Капитан недоуменно пожимал плечами: ничего не понимаю...
Чтобы как-то скрасить время, решил заняться ремонтом казармы: оштукатурить снаружи и внутри, чтобы не продувало меж бревен, покрасить полы, потолок. Самому не понадобится, но пусть останется память.
Только начали ремонтную разруху, как по солдатскому телеграфу поступило: три звезды. Не звездочки, а звезды, значит, полковник. Их два в отряде: «батя» и начальник штаба. Штабист вряд ли, он редко куда выезжает. Конечно «батя»! Более неудачного времени для визита такого гостя и не придумаешь. Пожалел, что пару дней не повременил с ремонтом, но кто мог знать?
Через полчаса после поступившего «кода» позвонил замполит и подтвердил, что прибудет именно «батя», предупредил: будьте готовы. Тубика, чтобы не мозолил глаза, отведите быстренько в лес и надежно привяжите.
Тубик - умная собака, привязывать его не было никакой необходимости: положи среди камней бушлат или еще какую одежку, прикажи стеречь - будет хоть неделю лежать, не выдавая себя.