До соседней заставы было километров тридцать. Мотор работал как часы, тянул - как зверь. Подмывало поддать газку, почувствовать упругое давление воздуха, но вел по укатанной гравийке спокойно, не превышая скорости, ожидая: вот-вот особист прикажет остановиться и начнет свою вербовку, хотя в том были большие сомнения - зачем тогда он затеял эту игру с передачей мотоцикла? Особист сидел в коляске молча, насупленно, предупредил лишь о скором повороте на заставу. Перед крыльцом сразу же попрощался за руку, еще раз напомнил о десятидневном сроке, великодушно позволил отвести душу за рулем сколько она пожелает.
Было настроение на обратном пути прокатиться с ветерком без особиста, но едва вырулил на гравийку, это желание почему-то исчезло. Даже его мотоцикл вызывал непонятное отвращение.
Возвратился еще засветло и сразу же доложил замполиту.
- Мотоцикл на ходу? - поинтересовался тот и, услышав утвердительное «да», предложил: - Заскочи ко мне на минутку. Через полчаса буду ждать на повороте к заставе...
Удивило, почему на повороте, а не на заставе, но, видимо, у замполита были какие-то свои соображения.
Замполит ждал его у поворота, знаком показал молчать, предложил жестом отойти и, когда молча удалились на приличное расстояние, спросил:
- Ну, что?
Выслушав о разговоре с особистом, повторил вчерашнее, только подробнее, с возможными нюансами, посоветовал:
- Еще раз посмотри внимательно уставы и заруби: чем большим долбаком предстанешь, тем быстрее этот клещ отвалится, и поменьше рассуждений, какую бы тему ни подсунул. Уставные требования - и ни шагу в сторону...
Похвалил, что не повез без разрешения, и заключил:
- Ясно одно: намерился подцепить на мотоциклетный крючок. Так что будь осмотрительней. Коль уже так невтерпеж, то отключи аккуратненько спидометр, но лучше не трогать и не кататься.
Какое тут катание! Назавтра вместе с Соболевым разобрали коробку передач. Шестеренка была цела, а от шлица даже остатков не обнаружили. С помощью напильника и рашпиля изготовили нехитрую детальку, собрали, затолкали мотоцикл в гараж. Даже не дотрагивался до него, пока не позвонил хозяин. Узнав, что мотоцикл в исправности, попросил пригнать на заставу, пообещав подбросить на место на обратном пути. Позвонил, получил согласие замполита на выезд.
Все эти дни из души не вымывался какой-то мерзкий осадок, а теперь, когда, скорее всего, произойдет эта постыдная, оскорбительная вербовка в сексоты, появилось такое отвращение и к особисту, и к себе самому, что стал опасаться, как бы не сорваться да не наделать глупостей.
Особист ждал у крыльца заставы. Раз, второй завел двигатель рычагом, остался доволен ремонтом, поблагодарил и предложил:
- Садись, подброшу, как и договаривались. Или сам хочешь за руль.
- Кобыла хозяина любит, товарищ старший лейтенант...
- Значит, отвел душу, погонял вволю...
- Не было времени. У нас все по минутам расписано...
- Рассказывай сказочки... - усмехнулся снисходительно.
У поворота к деревне попросил особиста остановиться и высадить:
- Доберусь пешком, здесь рядом, зачем машину бить по бездорожью, - сказал, понимая, что так просто не ощепится - не для того взялся подвозить, не для того на десять дней оставлял мотоцикл.
- Уж не-ет! - запротестовал особист. - Доставлю на место.
Как и следовало ожидать, он не спешил распрощаться у прожектора. Предложил пройтись на фланг. Ну вот и начинается, подумал с облегчением, наконец поставит точку в этой затянувшейся комедии. Вскинул за плечо карабин - и пошли по берегу. Молчали.
- Миша, - неожиданно по имени обратился особист, - Ты не против, если буду обращаться так, по-простому, без формальностей, и ты ко мне тоже - Павел Петрович. Хочу, чтобы между нами сразу же сложились доверительные, дружеские отношения. Ты, надеюсь, не возражаешь?
- Товарищ старший лейтенант, воинские уставы категорически запрещают панибратские отношения между командирами и подчиненными, строго регламентируется форма обращения. Вы можете обращаться ко мне, как вам удобнее, а я не имею права нарушать устав.- Отвы-ык за службу... - снисходительно, с пониманием тронул за плечо особист. - Не все укладывается, не все поддается регламентации уставами, Миша...
- Уставы - это конституция армейской жизни, товарищ старший лейтенант, - произнес заученно, высокопарно, как с трибуны. - Нарушение уставов строго карается по закону, товарищ старший лейтенант.
- Миша, не ерничай, ты же умный парень...
Отчужденно промолчал. Особисту едва удавалось скрывать свою досаду. Вновь пошли молча. Пока был доволен: все идет, как и советовал замполит. Еще раз в душе поблагодарил этого умного и доброго человека.