***
С островка возвратились с богатыми трофеями - полными пилотками утиных яиц. Яичница получилась отменная, три дня ели, сколько душа пожелает, забыв о кашах, так понравилось, что ходили вновь и вновь. Оставишь одно-два яйца в гнезде - дня через два-три прибавляются. Как и у курицы. Но как только в незамеченных гнездах вывелись серенькие комочки, так подвергающиеся грабежу несушки тут же перестали класть яйца.
Этот островок и облюбовал для своей учебы, местечко нашлось, лучшего и не сыщешь. Ложбинка между вздыбленных, как торосы, камней, защищающих и от ветра, и от палящих солнечных лучей. Довольно приличная по размерам - можно читать и сидя, и лежа. Натаскал мягких утиных гнезд, забирался с утра и зубрил, прислонившись к плоскому камню или лежа, пока не одолевал голод. Погода выдалась на удивление теплая для этого времени. Бедрис даже открыл купальный сезон. Такому здоровиле можно, а больше никто не решался - вода пока холодная, почти ледяная. Учение шло не очень продуктивно - в голову лезли разные преддемобилизационные мысли. Едва сосредоточишься, как вновь появляется, бередит душу нетерпение: когда же, наконец, поступит команда? Начинает представляться, как прибудет нежданно-негаданно, как возрадуются мать, отец, какой будет встреча с Галей... Когда ничего не лезло в голову, шел к мелководному заливчику на правом берегу, прогретому лучше и кишащему мелкими и довольно приличными рыбами. Приплывали погреться даже плоские черные камбалы, которых видел впервые в естественной среде обитания. Сидел на удобном плоском камне и подолгу наблюдал за рыбами, охватывал острый рыбацкий азарт, думал тоскливо: эх, какую б удочку! Нехотя вставал и брел в свое логово грызть гранит науки...
В тот день, как обычно, шел своим путем, настроение было приподнятое, хотя только что услышанное по телефону от замполита не располагало к радости. За исключением одной, сказанной между прочим, несущественной для замполита и очень-очень существенной для него, ждущего, уставшего ждать того заветного дня, детальки: первая партия демобилизованных по сокращению отправится домой уже в конце месяца. А так - вести не из приятных: над заставой навис дамоклов меч ликвидаций. Окончательно пока не решено, но вскоре будет известно: двадцать седьмая или двадцать восьмая. Если двадцать седьмая, то над замполитом и добрейшей души Николаем Ивановичем нависает меч. По голосу слышно, насколько он обеспокоен, встревожен, даже напуган. Жалко и обидно, если ликвидируют заставу, а еще больше жаль будет Николая Ивановича. С капитаном будто бы уже все решено - получил назначение и майорскую звезду на погоны, третий день находится в отряде. Дай Бог, чтобы обошлось все хорошо и с Николаем Ивановичем! Никогда не слышал его такого угнетенного голоса. Вот как интересно получается: для одних сокращение превеликая радость, для других - беда. Странно все-таки все в этой жизни...
Может, и прожекторную станцию ликвидируют? Хотя вряд ли. Прожекторов, видимо, еще больше наставят - не управиться заставе с такими огромными флангами...
Но это его уже должно меньше всего волновать. Его задача: учить, учить и еще раз учить. Приедешь домой, а там разные штатские заботы и хлопоты, времени на учебники не выкроишь...
От деревни к морю шла женщина с ведрами в руках. Приблизившись, узнал и почему-то удивился: Айна?!
Айна переняла его у самого берега, мило улыбнулась и, на удивление, поздоровалась на хорошем русском. Ответил по-эстонски:
- Тэрвис, тэрвис!
- Белье собралась пополоскать. Погонишь или позволишь? - взглянула озорно, с легким лукавым, кокетливым вызовом.
Ее милое кокетство возбудило в душе игривых чертят, настроило на шутливо-фривольный лад.- Поцелуешь - позволю, нет - прогоню... - сказал по-эстонски - даже в шутку по-русски произносить такое было неловко.
- Вот тебе поцелуй! - смеясь, погрозили скрученной мокрой наволочкой.
- О-о-о! Да это пострашнее атомной бомбы. Сдаюсь! - игриво поднял руки вверх и пожалел, что брякнул о поцелуе: подумает, что пристает, набивается в ухажеры, а броситься в дела амурные на последних днях службы, перед такой желанной встречей с Галей не было ни желании, ни смысла, даже с такой симпатюшкой, как эта эстоночка. Сказал, уже совсем серьезно: - Да мой, полощи, Айна, сколько хочешь. Успехов тебе. Тэрвис! - помахал рукой и пошел своей дорогой.