Выбрал место на открытой верхней палубе. Смотрел, как отшвартовывается, отдаляется, растворяется в синеватой дымке остров, и было ощущение - нечто обрывается, кольнуло предчувствие, что видит эти очертания последний раз, прощается навсегда. Нет, конечно, - он сюда обязательно вернется, и очень скоро. Заберет Тубика, заодно - все выяснится... Не давала покоя Айна, думал и никак не мог понять ее. Почему не приходила завтра, послезавтра, через пять дней, вообще не пришла? Говорила, что ей с ним в радость, а больше не захотела этой радости. Почему даже поговорить на прощание не пожелала? Загадка... Не сообразил даже фамилию спросить и записать. И письма не напишешь. Не будешь же, как когда-то Хельда: «на деревню Лёше». Леша был один, а сколько Айн в деревне? Можно, конечно, ребятам написать и попросить узнать фамилию. Но переписка не будет секретом в деревне, может только подогреть разные слухи да домыслы, навредить Айне. Все равно надо ехать забирать Тубика... А вдруг она выдумала, врала о каких-то женских сроках? Чтобы отцепился. Поимела, что хотела, и - пошел на хрен собачий, катись к своим, как выразилась скандальная Лейда. Он, как и все, для нее - оккупант. Сорвалось же с языка... Нет, на Айну это не похоже: глядя в глаза, Айна так врать не смогла бы. Видимо, правду говорила, но почему так резко, ничего не объяснив, оборвала все? Загадка... Ничего, съездит вскоре - и все разгадается...
***
Тогда казалось, съездить проще простого - купил билет и... Не подумалось, что ехать придется уже гражданским человеком, а к штатским без местной прописки знает, какое отношение: и на паром не пустят братки-пограничники без бумажки на право въезда в запретную пограничную зону, да еще задержат для выяснения личности. Для них он уже чужак, от которого надобно бдительно хранить воинскую тайну. Была бы там хоть какая мало-мальская тайна! Да не такая уж проблема взять в милиции по месту жительства такую бумагу: придумать вескую причину, вроде - собрался жениться, кто будет проверять! Но и на вывоз Тубика понадобится бумага от начальника заставы, иначе - посчитают, что увел служебную собаку. Взять такую бумагу - тоже не проблема: нет капитана Дегтярева, остался замполит. Он сам выпишет или скажет новому начальнику заставы. Правда, неизвестно, какие порядки наводит новый начальник политотдела, - может, внедряет мазуринский опыт воспитательной работы, хоронят окурки по ночам...
Собрался ехать в середине августа, после сдачи вступительных экзаменов. Сообщил письмом о своем намерении Гоцицидзе, поинтересовался новостями, спросил о Тубике, передал приветы девчатам, назвав всех поименно и, чтобы хоть что-либо узнать об Айне, сделал поручение Леше: встреть и передай привет персонально да доложи об исполнении мне письменно. Намеревался вложить в конверт еще один конвертик для Айны, но передумал: все равно ехать, зачем лишние разговоры и подозрения.
Ответ, написанный рукой Бедриса, буквально ошеломил. Оказывается, заставу ликвидировали, поделив фланги между соседними, замполита Старшинова списали в запас по сокращению, теперь у них и новая застава, и новое начальство, и новые люди - ребят с заставы, кого не пустили под досрочную демобилизацию, порассовали по иным заставам. Гоцицидзе тоже попал под сокращение, две недели назад проводили, теперь он, Бедрис, получил ефрейторскую лычку... Боже мой, как все изменилось за каких-то два месяца! Теперь и остановиться где - проблема... Но самое грустное, Бедрис сообщил, что Тубика после его отъезда будто подменили, никого не хотел признавать за хозяина, приехал новый начальник заставы и приказал пристрелить как бесхозного, давно списанного. Из письма узнал также, что на прожектор вскоре после его отъезда приходил белогвардеец и очень был расстроен, что уехал не попрощавшись, а он собирался подарить какие-то книги. Бедрис докладывал, что все его приветы переданы девчатам, кроме Айны - она уехала из деревни, устроилась в какой-то мастерской при быткомбинате в Кингисеппе и практически тут не бывает. Последняя, самая важная для него весточка, кольнула непонятной болью - вроде ревности, вроде тревоги: а если?! Бывало, уезжали, чтобы через полгода возвратиться с ребенком на руках... Вновь загадка, тайна, задачка со сплошными неизвестными...
Ни тогда, ни сегодня через столько лет он не может решить ту задачку, разгадать оставленную Айной загадку. Первая женщина, у которой он был первым мужчиной, так и осталась загадкой. Только она знает тайну, если была та тайна...