Чувство вины, которое возникло в тот день, когда она очнулась в постели Вельвит, и терзало ее до сих пор, куда-то чудесным образом исчезло. Оно растворилось в непередаваемом восторге объятий этого единственного человека, которого она любила.
Всего неделю назад пастор Бассе пытался утешить ее, говоря, что смерть Отто и преждевременные роды были частью Господнего плана. Тогда она не могла понять, зачем Создателю надо было проявлять по отношению к ней такую жестокость. Теперь же было совершенно ясно – эту радостную встречу тоже запланировал Он, в награду за страдания.
И действительно, появление Патрика было похоже на чудо. Вместе с ним в спальню Вельвит ворвались все мечты Эльке, которые, казалось, были навеки погребены в ее памяти.
– Плачь, плачь, дорогая, это правильно, – шептал Патрик ей на ухо. – Теперь ты со мной, любовь моя. Я никому не позволю снова причинить тебе боль. – Он еще сильнее прижал ее к себе.
Вот так вот стоять с ним, находиться в его объятиях, чтобы сердца бились в унисон, – это единственное, что ей было сейчас нужно.
Он любит ее. А как же иначе? Зачем бы он тогда стал говорить «любовь моя»?
Ну а как любила его она! Это было за пределами рационального, за пределами того мира, где властвовали категории правильного и неправильного.
Эльке захотелось откинуть голову назад, найти его губы и целовать долго-долго, скрепить этим поцелуем только что наметившийся хрупкий намек на счастье. Угрызения совести скоро вернутся, очень скоро, она это знала. И Эльке хваталась за Патрика, как утопающий хватается за соломинку. Конечно, она никогда не забудет Отто, не забудет потерю ребенка, но… все равно не надо темным воспоминаниям заслонять радостное будущее.
Она пробежала руками по сильному торсу Патрика, чтобы убедиться, что он не призрак, а состоит из плоти и крови.
Когда Эльке прошлась руками по его спине, Патрик с трудом подавил стон удовольствия. Его съедало лихорадочное желание, которое он не мог контролировать. Он хотел ее. Господи Боже, как он ее хотел, несмотря на ее слабость! Эта слабость говорила о страданиях больше, чем слова Нимитца.
Ее тело было сейчас тонким, как у девочки. Разве Вельвит не следит, чтобы она ела хотя бы три раза в день? А доктор Роте? Он что, потерял рассудок, настаивая, чтобы выздоровление проходило в публичном доме? Она должна находиться в своем собственном доме, под присмотром одной из подруг. Помнится, их была целая куча в ее гостиной.
И только тут, только сейчас Патрика как молнией пронзило: «Господи Боже, что я наделал?»
Тяжесть совершенной ошибки обрушилась на него.
«Как я мог уехать и оставить ее здесь? Зачем?
Как я мог лгать себе, что она ничего для меня не значит?
И самое главное, как я мог жениться на Шарлотте?»
Он уже знал, что эти горькие вопросы будут преследовать его до самой могилы.
«Шарлотта разыграла комедию, я ей подыграл, и вот, пожалуйста. Господь сыграл с нами со всеми страшную шутку, освободив Эльке как раз тогда, когда я дал клятву у алтаря. Я не имею сейчас права обнимать ее, утешать, ласкать – не имею права ни на что. Я принадлежу другой женщине».
Он не сознавал, что стонет, пока Эльке не подняла голову и не посмотрела в его глаза. На ее глазах блестели слезы. Она смотрела на него с нежностью и заботой. Она беспокоилась за него. Несмотря на все испытания, которые ей довелось пережить, она беспокоилась за него.
Патрик наклонился и начал нежно ласкать губами ее рот. Губы Эльке задрожали, затем раскрылись. Он впитал в себя ее дыхание, проникся его вкусом и припал к ее рту еще сильнее.
Последний раз, когда они целовались, это можно было отнести к действию «Штайнхагера». Сейчас у него никаких оправданий не было.
Только монстр может использовать свое преимущество над женщиной в такой ситуации, но он и был таким монстром. Его руки перебирали пряди ее волос, а губы он прижимал все сильнее и сильнее. Его язык проник в шелковистую внутренность ее рта. Это был поцелуй в сотни раз более опьяняющий и возбуждающий, чем тот первый.
Когда ее язык соединился с его языком, по позвоночнику Патрика пробежала дрожь. Страсть, которую он пробудил в ней тогда, семь месяцев назад, возвратилась снова, только на этот раз он знал ее истинную причину, знал всем своим сердцем, умом и душой так же, как и своим томящимся телом.
Эльке хотела его, жаждала его так же, как он ее. Все поцелуи, какие ему приходилось переживать в прошлом, включая и те, с Шарлоттой, растаяли в его сердце. Их растопил этот восхитительный отклик Эльке.
Он увидел за ее плечом постель и представил, как несет ее туда, сбрасывает эти легкие одежды и, прежде чем овладеть телом, жадно ее разглядывает.
Фантазия сжигала его мозг, а податливое тело Эльке говорило, что она тоже желает этого. Господи, как он ее хотел! Его плоть кричала, молила о воссоединении тел, которое бы навеки соединило их души.
Но об этом и мечтать было сейчас грешно. Ведь не было ни малейшей надежды, что после такого он сможет жить дальше.
Патрик начал расцеплять пальцы один за другим, медленно и неохотно отпуская ее.
Она посмотрела на него с таким доверием, что у него сжалось сердце.
– Извини, пожалуйста, что я на тебя так набросилась, – мягко проговорила Эльке. – Но ты так неожиданно появился.
Она сделала шаг назад и теперь стояла и смотрела на него. Ее рот, розовый и влажный от поцелуев, резко контрастировал с бледным лицом. Бесподобные голубые глаза окаймляли темные круги. Кажется, она не замечала, что ее халат распахнулся и открыл кружевную ночную рубашку, несомненно, одну из принадлежащих Вельвит, так как он не мог вообразить, что практичная Эльке может иметь нечто столь фривольное и дорогое.
Она не вздрогнула, когда его взгляд пробежал по Прозрачному материалу. Ее пленительные соски были сейчас отчетливо видны. Не обращая внимания на тревожные команды, которые подавал его мозг, чтобы он вел себя как джентльмен, взгляд Патрика спускался все ниже и ниже, до темного заветного треугольника между бедрами.
О, да поможет ему Господь! Он вообразил себя упавшим на колени, поднявшим ее рубашку и глубоко и жадно пившим ее женственность.
– Господи, как ты прекрасна!
Она улыбнулась озорной улыбкой, напомнившей Эльке, которую он встретил много лет назад.
– Значит, тебе нравятся худые женщины?
– Ты мне нравишься любая, какая есть, – сказал Патрик хриплым голосом.
Он бы отдал все за то, чтобы провести остаток своей жизни с ней. Состариться рядом с ней.
– Я так скучала без тебя! Как ты меня нашел?
– Да чтобы найти тебя, я бы пошел на край земли! Слава Богу, ты оказалась много ближе. Я остановился в отеле, и Чарльз Нимитц сказал мне, где ты.
– Ты бывал уже в этом заведении прежде?
– Да.
Месяц назад это признание ее бы расстроило. Теперь же, зная девушек Вельвит, она была рада, что он находил у них утешение. И еще Эльке представила, как многие из них влюблялись в него, и не могла удержаться от предательского укола ревности. Подумать только, как легко он возбудил в ней эмоции, как хорошие, так и плохие.
– И что именно рассказал тебе Чарльз?
– Достаточно, чтобы знать, что ты прошла через ад.
– Тогда, значит, ты знаешь насчет убийства? – Ее голос изменился, и он увидел в ее глазах решимость и твердость духа.
О, эта твердость еще ей понадобится, когда… он скажет правду!
Шарлотта мерила шагами комнату, юбка задевала все предметы, что попадались по дороге.
– Вам надо быть осторожнее, иначе испортите свое лучшее дорожное платье, – проворчала Элла Мэй, округляя глаза.
– Испорчу и ладно. Патрику придется купить у Ворта новое. Это все из-за него, между прочим. Никогда! Никогда еще в своей жизни я не была так унижена. Если бы папа только увидел, как Патрик обращается со мной, он бы отхлестал его кнутом. Я в этом уверена.