Надо сказать, что очкастые созидатели безупречных миров все прекрасно понимают — недаром в известном культовом фильме симпатичный парнишка, страдающий постстрессовым синдромом, разъясняет погрязшему во всех библейских грехах, но быстро прозревшему и плаксиво кивающему людоеду-американцу, что сила в правде, опираясь при этом на лежащий между ними «Узи», из которого накануне, во время бандитского налета, перекрошил десятка полтора не верящих в очищающую силу истины жителей города желтого дьявола…
Правда, может, они и верили, но он-то ни о чем не расспрашивал, вместо вопросов нажимая раз за разом спусковой крючок; так же, как не дискутировал о правде с черным торговцем оружием, которому вместо обещанных денег за товар выстрелил из примитивного самопала гвоздями в лицо, выбив глаза и бесплатно завладев фирменными «кольтами», «береттами» и тем самым «Узи», который впоследствии служил наглядным аргументом утверждения, что сила в правде… Впрочем, несоответствие убежденно произносимых им слов и столь же убежденно и профессионально совершаемых действий, однозначно основанных на противоположном принципе правды в силе, вовсе не портят героя — понимающая киношная братия даже не засоряет звуковой ряд и не оскорбляет уши зрителей непонятными словами «когнитивный диссонанс», которые могут усложнить восприятие и испортить все дело!
Проще пропустить эти мелочи мимо массового сознания — в результате зрители буквально влюблены в симпатичного паренька, который сумел-таки пробить коросту жадности и бездуховности американцев с помощью слов правды, подкрепленных самым безотказным и скорострельным пистолетом-пулеметом мира, а также печальным опытом тех, кто не воспринимал его прекрасный и заслуживающий всяческого уважения тезис… А может, и воспринимал, но, наверное, не так, как следовало: или неправильно, или однобоко, или… Да хрен с ними, сами виноваты!
Конечно, таксист-гастарбайтер тоже видел этот замечательный фильм и, как девяносто семь процентов киноаудитории, пропустил жонглирование понятиями сила в правде и правда в силе, мимо разума и памяти. И хотя главный герой, с мелкими оговорками — вроде недостаточной толерантности к приезжим со смуглой кожей, — ему понравился, сейчас он не вспоминал отчаянного парнишку, не погружался в сложные моральные категории, но неприятный осадок от происшествия на Щелковском шоссе у него все же остался. Правда, оправдаться перед собой удалось довольно легко: ведь если бы не отобранный пчак да не выброшенная из-за «гайцов» дубинка, которой он так ловко управлялся, он бы мог показать этим быкам в черных костюмах! Конечно, мог и не показать… Но раз ножа и дубинки нет, значит, и говорить не о чем! А виноваты в его бездействии сами менты!
С этой успокоительной мыслью он въехал в Москву, где закружился в круговороте менее возвышенных, но более важных размышлений: как заработать на сегодняшнюю шаурму и доширак, да еще «отбить» потери за впустую сожженный бензин…
Происшествие, случившееся по пути из «Сапфира», постепенно забылось. Да, собственно, и происшествия-то никакого не было: то, что он видел, даже не заслуживало включения в суточную полицейскую сводку! А что там дальше у них получилось, так он не ясновидящий… Поэтому совесть у него была чиста, а душа — спокойна.
А тем временем в черной ночи «черные костюмы» без особого усердия выполняли свою привычную, изрядно надоевшую, черную работу: тащили очередную дуру в зловещий черный внедорожник. Она упорно сопротивлялась: упиралась, царапалась, кусалась.