– Хорош, ничего не скажешь, – вырвалось у Жако.
– Так точно, сэр, – поддакнул Решать.
– Это я к тому, что он определенно подойдет.
– Безусловно подойдет, сэр.
– Как ты можешь говорить, что подойдет, если понятия не имеешь, для чего? – возмутился полковник.
– Я не знаю для чего, сэр, но раз вы говорите, что подойдет, то и я убежден, что подойдет. У меня и в мыслях нет сомневаться в этом.
– Читай дальше. Мне интересно знать, что с ним было раньше – до того, как он стал участвовать в боевых действиях.
– Могу начать с самого детства, сэр.
– А вот детство меня не интересует. – Жако поднялся из кресла и подошел к большому круглому аквариуму, в котором плавали голубоватые апинарии. Полковник постучал ногтем по стеклу, и медлительные рыбки уставились на него в немом изумлении.
– Прикажете начать с летного училища?
– Прикажу.
– Ник Ламберт окончил его с отличием и получил сразу две специальности – пилот-истребитель и пилот-капитан дальних рейсов.
– Любопытно, как же универсальный пилот докатился до звания майора в подразделении этих ломовиков?
– Тут написано, что Ник Ламберт был вовлечен в очень сложную комбинацию, которую организовали нечестные торговцы. Он должен был погибнуть при доставке ложного груза, однако сумел вовремя убраться с последнего судна в конвое, используя спасательный э-э– э… истребитель.
– Спасательный истребитель? Так и написано?
– Да, сэр.
На столе полковника зазвонил телефон. Жако схватил рубку и громко ответил:
– Это Жако! Так… Так… А основная часть задания выполнена? Ну и отлично, чего же вы задаете мне эти идиотские вопросы, Лесгафт? Да, убирать, конечно. Они давно выработаны, и возвращать их обратно нет никакого смысла – убирать однозначно. Все, договорились. Продолжайте, Рошаль, что там еще?
– Только незначительные детали, имена…
– Меня интересует мотивация – почему он воюет на нашей стороне? Лишь потому, что его выкрали агенты УРУ?
– Э-э, одну минуту, где-то я видел… – Рошаль пролистал вперед несколько страниц, потом вернулся назад: – Ага, вот! Выяснилось, что конвой, в котором он был капитан-пилотом, позже был уничтожен в районе Прибрежных Миров эскадрой урайского генерала. Так что мотивация у майора Ламберта просто железная.
– Может быть… Может быть… – задумчиво протянул Жако.
11
К чему вся эта чрезмерная секретность, Ник не понимал. Его везли в каюте с заклепанными иллюминаторами, да ещё подсматривали за пассажиром с помощью мобильной камеры, спрятанной за вентиляционной решеткой.
Шесть долгих суток корабль плутал по закоулкам незаявленных трасс, и Ламберту в голову закралось подозрение, что его намеренно катают кругами, чтобы он запутался и потерял ориентацию.
Сопровождавшего его молчаливого сотрудника СИБ Ник видел только два раза.
Первый раз – когда тот пришел к Нику в офицерский коттедж, а второй раз уже здесь – два дня назад.
Паркер, как он представился ещё на Войтере, открыл дверь каюты своим ключом и, не говоря ни слова, обошел её по кругу, к чему-то прислушиваясь и поводя носом.
– Когда мы приедем, дружище? – спросил его тогда Ник больше для того, чтобы проверить, в своем ли уме этот парень.
Паркер поначалу ничего не ответил и, лишь уходя, бросил через плечо:
– Всему свое время, майор.
И ушел, заперев Ника, словно преступника.
«Вот сволочь», – подумал Ламберт, изнывая от неопределенности.
Паркер и на Войтере разговаривал с ним сквозь зубы, и, если бы не рекомендации Фонтена, этому Паркеру пришлось бы худо.
На исходе седьмых суток, когда майор Ламберт перебрал уже все возможные варианты своего будущего, корабль наконец начал торможение, однако, что интересно, Ник не почувствовал характерного сопротивления атмосферы.
«Значит, это большая тайная база, – подумал он. – Иначе зачем такая секретность?»
Лязгнули магнитные захваты, по магистралям побежал воздух. Потом наступила тишина, и стали слышны шаги проходивших мимо каюты людей.
Ламберт успел ещё попить воды и сходить в гальюн, прежде чем дверь наконец открылась.
Первым в каюту вошел Паркер, а за ним ещё двое громил. В руке одного из них был короткий четырехгранный ударный нож, второй был вооружен электрошоковой дубинкой.