К ним присоединились Ниэль и мастер Неар. Менестрель сиял, как новенькая монетка.
— Молодец! — он хлопнул Лейра по плечу. — Отлично сыграл.
— Ы, — юноша поднял один палец.
— Да, в одном месте ты сфальшивил, но лиха беда начало. Вот уж не думал…
Старую виолу артисты раздобыли случайно — в одном поселке, где они принимали плату не только серебром, но и за еду, какой-то старик принёс им инструмент, много лет провалявшийся на чердаке. В доказательство того, что вещь ещё чего-то стоит, он сыграл на ней какой-то мотивчик, и немой Лейр так внимательно его слушал, что мастер Неар загорелся обучить юношу музыке. Собственно, он уже забросил обучение Раэны — девушка отлично владела арфой — и скучал. Так что старый инструмент пришёлся кстати. Тем более, что виола оказалась настоящей, эльфийской работы — это было заметно по тому, из какого дерева она была сделана. По словам старика, когда-то ему в юности пришлось играть с заката до рассвета в Ночь Середины Лета по просьбе эльфов. К утру у юного музыканта лопнули все струны, и ему поднесли в дар новую виолу. Но, как ни старался, той музыки, какая лилась из-под его смычка один-единственный раз, старик больше не добился. И забросил игру на многие годы, вспомнив о ней только в тот момент, когда второй раз в жизни увидел Перворожденных.
— Лейр у нас молодец, — Ниэль приобняла юношу за плечи. — И, ручаюсь, завтра он будет играть также хорошо, как и вы все!
— Надо решить, с какой пьесы начнём, — деловым тоном заговорил её супруг. — Днём нам придётся играть в театре, а вечерами… вечерами будем устраивать песни и танцы — как раз то, чего люди от нас ждут. Предлагаю начать с «Поцелуя любви». Красивая сказка — она нравится зрителям. Потом можно поставить «Похождения Бедино» — для простого народа то, что надо. Смех, шутки, потасовки…
— Ещё можно «Пещеру тролля» поставить, — предложил Тиар. — Она тоже многим нравится!
— Ну да, у тебя в ней главная роль! — фыркнул Янсор, который с утра был мрачнее тучи.
— А у тебя — в «Похождениях». Я же не виноват, что у меня такое амплуа! Вон Лейр вообще только злодеев играет — и ничего, помалкивает!
Немой юноша отложил виолу и скорчил преувеличенно-злую гримасу. Тиар насмешливо зафыркал, чем неожиданно разозлил Янсора.
— Тебе бы только шутки шутить, сопляк! — воскликнул он и, сметая всё на своём пути, выскочил вон. Входивший как раз в эту минуту Даррен едва не был сбит им с ног.
— Чего это он? — фокусник посмотрел вслед убегавшему товарищу.
— Он стилет потерял, — вздохнула Раэна. — Парный. Ну, помнишь, он их всегда метал с двух рук?
— Потерял или украли, — отмахнулся Тайн, — теперь уж не разберёшь. В такой-то толпе…
— Где? — посерьёзнел фокусник.
— За городом. Мы на турнир смотреть ходили, — жалобно, словно это они во всем были виноваты, стали объяснять девушки. — Сначала Лейр потерялся, потом — стилет…Мы искали-искали, не нашли.
Даррен сочувственно покивал головой. Почти у каждого здесь было что-то, напоминавшее о прошлой жизни. Какая-нибудь мелочь, вещица или дорогое воспоминание, хранящееся на самом дне души. Даже у потерявшего память Лейра и то на груди был выжжен знак плачущего сердца, что тоже о чём-то говорило. Стилеты Янсора были настоящей эльфийской работы, стоили они довольно дорого, и метатель ножей гордился ими, как, впрочем, и всем остальным своим арсеналом. Ценнее их для него был только старый самодельный лук, который он смастерил еще в ту пору, когда бродяжничал в лесу. С ним он впервые вышел на большую дорогу. С ним шагнул когда-то к костру бродячих артистов, шагнул, как дикий зверь, не доверяющий никому — и отчаянно желающий довериться хоть кому-то.
— Жалко, — кивнул Даррен. — Стилет приметный. Может, объявить, что мы его ищем? Авось найдётся?
Но его вопрос растаял в воздухе.
Снаружи послышались торопливые шаги, топот ног по доскам сцены, и в тесный фургон ввалился Янсор, за локоть тащивший Хоррена. Человек слегка прихрамывал и выглядел усталым.
— Вот, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал метатель ножей. — Он… ему просто ночевать негде.
— Сейчас даже в каретных сараях не найдешь, где прилечь — все свободные места перед ярмаркой заняли, — потупив взор, словно оправдываясь, заговорил Хоррен. — В Старгород сам герцог Рой из столицы прибыл. С ним его свита. А из-за этого чуть ли не со всей округи народ собрался.
— На столичного гостя поглазеть, что ли?
— Это само собой, — хмыкнул мужчина. — Только говорят, что он не просто так прибыл — он ради баронской племянницы явился. Свадьбу хотят играть. Вот народу и любопытно стало. Вам-то хорошо, у вас есть, где голову преклонить, — он обвёл взглядом тесное помещение фургона, где артисты могли либо сидеть, либо стоять среди сундуков с добром и реквизитом, а уютно могли устроиться только дети Таши.
— А как же твой брат? — вспомнил мастер Боар. — Он же в городе?
— В городской страже он! В казарме живёт и положить ему меня некуда. Сейчас они переведены на усиленный режим работы, а то в такое время, когда столько народа, всякое может случиться…
— Уже случилось, — проворчал мрачный Янсор.
— Что? — встрепенулся Хоррен. — Убили кого-то? Да у вас вроде все…
— Стилет у меня пропал, — нехотя буркнул эльф. — Или украли…
— Это плохо, — сочувственно произнес человек. — Если его найдут и в каком-нибудь деле используют, пиши пропало. Не воротишь ты его. Я, конечно, сожалею и всё такое… Он хоть один был?
— Нет. Парный.
— Тогда второй выкинь. Плохая примета!
Метатель ножей крепко прижал ладонью ножны с уцелевшим стилетом. Расстаться ещё и с ним? Нет, это было выше его сил!
— Каждый решает для себя, — строго сказал мастер Боар. — Жизнь рассудит, кто был прав. Давайте быстро поужинаем и спать. Завтра рано подниматься!
Женщины захлопотали, собирая ужин. Несмотря на дороговизну — в преддверие ярмарки многие товары не продавались нарочно, чтобы породить спрос, — первый же дневной сбор позволил прикупить целый окорок, пару корзин разных фруктов, медовые лепёшки, целый мех хорошего вина, три ковриги хлеба, творог, сыр, для детей — сладости и зелень. Так что ужин походил на маленький пир. Один из сундуков использовали в качестве стола. Вокруг него в тесноте, почти касаясь друг друга локтями, уселись артисты. Хоррен устроился среди них, тихо радуясь тому, что ни у кого не возникла мысль поинтересоваться, а что такое тяжёлое гость всё это время судорожно прижимал к животу?
Вошедший тихо поклонился барону.
— Я всё узнал, ваша милость, — промолвил он. — Это артисты, бродячие артисты, самые обыкновенные фигляры, плясуны и танцоры.
— Самые обыкновенные? — сдвинул брови барон Пяст.
— То есть, как артисты — они просто артисты и ничего больше, но в том, что касается происхождения… Мы следили за ними от самой турнирной арены и до их фургона. И потом я оставил надёжного человека в толпе зрителей. Он был там от начала до конца представления… Ваша милость, это действительно эльфы!
— Настоящие?
Понять удивление барона было можно. Несколько веков назад эти земли, где сейчас жили люди, принадлежали Перворожденным. Тут и там еще сохранялись остатки их замков — где настолько сильно разрушенные временем, что в их происхождение верилось с трудом, а где довольно крепкие. Поселяне рассказывали страшные и красивые истории о похищенных эльфами детях: «Не ходи в лес, там живут эльфы. Они схватят тебя и унесут!», о весенних плясках, перед которыми не устоять смертному человеку — услышав музыку, он кидается в круг и пляшет до тех пор, пока не падёт мертвым. Иногда рассказывали о том, что в обмен на какую-то услугу эльфы могут одарить человека, сделав его счастливым и богатым по гроб жизни. Живут эльфы в лесах, прячутся на деревьях, а замки… что замки?
Барон Пяст, конечно, слышал всё эти истории, но никогда не думал, что будет свидетелем одной из них.