— Что стоите? — ворчала она, перетряхивая сундук. — Боар, проверь деньги! Янсор, посмотри, у тебя остальные ножи на месте? А драгоценности?
— Но они же фальшивые, — Соэль робко дотронулась до нитки молочно-янтарных бус на шее.
— Они эльфийские! Некоторым, знаешь ли, достаточно!
— Хоррен не мог, — возмущался и Янсор. — Он… не такой! Мне кажется, что мы с ним близки по духу. Могли бы даже стать друзьями. Я… он меня понимает. Нет, не верю, что он мог задумать что-то дурное!
Тайники оказались целы, все вещи на месте, и альфара успокоилась. Артисты тоже понемногу забыли думать о странном человеке и занялись своими делами. Быстро перекусив, они стали готовиться к первому представлению. Пока одни устанавливали на помосте нечто, вроде занавеса — вернее, помогали нанятые рабочие, уверенные в том, что обслуживают лордов, которым, дескать, не по чину ручки работой марать, — остальные переодевались. Уже поздно вечером решили начать с «Похождений Бедино» — комедии о проделках хитреца и ловкого вора Бедино, который обманывал всех и вся и в конце получал заслуженную награду. В зависимости от того, что требовала обстановка, у пьесы могло быть два финала. В одном хитрец Бедино, облапошив последовательно тупых городских стражников, купца, священника, градоначальника и самого короля, уходил довольный и богатый, а в другом он «проваливал» последнее испытание или совершал дурной поступок и всё-таки попадал в руки королевского правосудия. В виде исключения, главную роль играл Янсор — хотя бы потому, что обладал достаточной гибкостью и ловкостью, чтобы проделывать на сцене некоторые акробатические трюки и потому, что у его единственного конкурента Тиара было другое амплуа.
Уже переодетый и загримированный под чумазого простолюдина, Янсор в фургоне пытался успокоиться тем, что метал ножи в деревянную перегородку. Исчезновение стилета и странное поведение Хоррена, который, несмотря на краткое знакомство, ему нравился, выбивало бывшего браконьера из колеи. Только упражнения помогали как-то вернуть душевное равновесие и подумать, что делать с оставшимся одним стилетом — заказать точно такой же или избавиться от последнего и приобрести нечто новое.
Соэль, игравшая королевскую дочку, которую, на спор с королём, хитрец Бедино должен был поцеловать, обойдя все препятствия, заскочила на минутку в фургон и дёрнула занавеску:
— Отвернись! Я переоденусь!
— Ты же появляешься только в третьей части спектакля? — Янсор задержал руку с ножом.
— Потом, боюсь, будет некогда.
Следом ввалились оба её брата, занятые в массовке. У каждого было по две-три роли — городские стражники, слуги купца, придворные короля — и парни принялись торопливо напяливать на себя костюмы, устроившись с противоположной стороны занавески, за которой переодевалась Соэль. Третьим был Лейр. Юноша не мог произнести ни одного слова, но в роли стражника ему и не приходилось разговаривать. В фургоне стало тесно, а когда заскочил на минутку еще и мастер Неар, там вообще оказалось невозможно находиться, и Янсор вышел на воздух.
Возле помоста собирались зрители. Раэна сидела на краю, подоткнув подол платья так, что виднелись голые коленки, привлекавшие мужчин больше всего остального, и весело бренчала на лютне своего учителя. Именно что «бренчала» — с арфой у девушки всё ладилось, а вот здесь она то и дело ошибалась и могла перепутать аккорды. Играть более-менее сносно у неё получалось только самые простые вещи, но большинство её нынешних слушателей не имели никакого понятия о том, как на самом деле должна звучать исполняемая девушкой мелодия. С них довольно было и того, что настоящая «живая» эльфийка играет для них «всамделишную» эльфийскую музыку.
Янсор свысока оглядел собирающихся зрителей, не подходя, однако, близко к краю, чтобы не привлекать внимание раньше времени. Толпа постепенно росла. И Таша, отбросившая сдержанность, обходила её с бубном, в котором при каждом её шаге позвякивали медные и изредка серебряные монетки.
— А вот представление, всем на удивление! — выкрикивала она звонким голоском. — Простачка Бедино веселые похождения! Был Бедино простачок, иные молвят — дурачок, а уж коли попал ему на крючок, то не сорвёшься нипочём! Весел Бедино был и удал, луну одну с неба и не достал, и то потому, что ростом мал! Смотри, веселись и грошом поделись!
Чтобы к зрителям уже в начале представления не присоединялись посторонние — и, значит, не платившие ни монетки — часть площади перед помостом была отгорожена низким заборчиком. Внутри было расставлено три ряда скамеек, и ещё десятка полтора-два зрителей толпились около. Нет, можно было постоять и за оградой, слушая издалека, но городская стража, следя за порядком, не позволяла собираться большой толпе. Правда, во время ярмарки на улицах без толп не обойтись. И поэтому стражи было нагнано едва ли не больше, чем на турнире. Высматривая в толпе кожаные куртки охранников, Янсор успел подумать, что, если бы их было столько на турнирном поле, толку было бы больше.
Обойдя зрителей, Таша в три прыжка вскочила на помост и, ловко ссыпав выручку в подол, прошлась с бубном в танце. Проходя мимо, она толкнула метателя ножей локтем:
— И что ты тут стоишь, Бедино? Руки в боки, в ус не дуешь!
Янсор вздрогнул. Это были первые слова пьесы, и он понял, что в самом деле задумался и чуть не пропустил начало.
— А тебе какое дело? — воинственно откликнулся он. — Где хочу, там и стою!
— И делать тебе нечего, — Таша обошла его со всех сторон, рассматривая, как диковинку. — Все нормальные люди давно за дело взялись, один ты не работаешь!
— А зачем? — Янсор уже полностью настроился на игру. — Мне и так неплохо! Я и без работы проживу.
— Воровать станешь?
— Зачем так грубо? Есть много простаков и глупцов, которые сами будут готовы отдать мне деньги! И ещё благодарить станут, что забрал!
— Не верю! — притопнула ногой Таша.
— А вот посмотришь! Нет никого, кто был бы хитрее и изворотливее меня! Да я любого вокруг пальца обведу!
На сцене появились стражники. Судя по внешнему виду и поведению, доблестная городская охрана только что вернулась с ночного дежурства в ближайшем кабачке, где проверяла качество вина, пива и эля столь ревностно, что на ногах не стояла.
— Ого, красотка! — один из двоих увидел Ташу и смешно подпрыгнул. — Потанцуем?
Он попытался исполнить несколько движений ногами, и сидевшая на краю Раэна торопливо взяла пару аккордов на лютне. Но, как струны подвели арфистку, исторгнув фальшивую ноту, так и ноги стражника переплелись одна с другой, отчего он споткнулся и еле удержался на ногах.
В толпе послышались смешки.
— Не хочу! — отрезала Таша, отвернувшись. — Не для тебя красотка родилась!
— Эт-то чего? Сопротивление властям? — взъярился страж. — А вот я т-тя щас арестую! Вперед! Взять!
Наставив алебарды на испуганно взвизгнувшую альфару, стражники пошли было в атаку, но сбоку их обошёл Бедино и ловко сделал одному из них подножку.
В толпе захохотали. Громче всех смеялась сама Таша.
— На ногах не стоишь, а за девушкой бежишь! — звонко воскликнула она.
— Это я-то не стою? — стражник изо всех сил пытался подняться, напарник, сопя и пыхтя, пытался ему помочь, но, поскольку руки у него были заняты алебардой, он никак не мог сориентироваться. Поставишь алебарду торчком, чтобы поднять товарища — она падает. Кинешься ловить орудие труда — валится напарник. Зрители хохотали, изредка оборачиваясь на настоящих стражников и явно мысленно сравнивая одних с другими.
Те были профессионалами — до белизны пальцев стискивали древки табельного оружия, скрипели зубами, стараясь не смотреть по сторонам, но нет-нет, да и косились на сцену и иногда даже улыбались, очевидно, вспоминая кого-то из знакомых сослуживцев. Актёрам на сцене никак не удавалось принять вертикальное положение — Бедино прыгал вокруг, как кузнечик. И, стоило страже выпрямиться и попытаться арестовать нарушителя спокойствия, ловкой подножкой или шлепком валил пьянчуг с ног. Один стражник всё время громко ругался и грозил всеми мыслимыми и немыслимыми карами, зато другой лишь сопел и мотал головой, принимая все пинки и тычки с таким равнодушием, что это наводило на мысль о непроходимой тупости.