Три десятка Преданных действительно несли службу поблизости, стоя на часах у дверей, патрулируя прилегающие к пиршественному залу галереи, как бы ненавязчиво подпиравшие стены по углам. Кроме легионеров Сапфирового Острова, здесь были и два десятка Преданных, сопровождавших лорда Шандиара и его семейство, а также те, кого взяли с собой соседи. Всего собралось около сотни телохранителей-смертников — но при случае этого будет более, чем достаточно, для отражения любого нападения.
За креслами наследника и его будущей невесты место одного Охтайра сейчас занимали два легионера — один в белом с синими вставками мундире, а другой — в изумрудно-зелёном. Две живые статуи, готовые в любой миг кинуться в атаку, закрывая собой подопечных. Преданные. Рыцари, посвятившие свою жизнь воинскому искусству…посвятившие…
Рави аж подпрыгнул на месте так, что из бокала, который он держал в этот миг, на эльфа-виночерпия пролилось вино. Слуга испуганно отступил:
— Милорд, простите меня, но…
Тот лишь покачал головой, ошеломленный своим открытием. Но может ли такое быть, чтобы тот танцор двигался точно также, как профессиональный воин, много лет посвящавший тренировкам? Раз или два он, прерывая танец и возобновляя игру на виоле, непроизвольно вставал в стойку, которая сделала бы честь любому фехтовальщику. А эта легкость и изящество, с которыми он танцевал с музыкальным инструментом в руках? Сразу видно, что он привык к тому, что в руках что-то есть. А что это могло быть, как не меч и щит? Подавшись вперед, Рави впился взглядом в танцора, ловя каждое его движение и находя в каждом жесте, повороте головы, даже взмахе ресниц новые знамения.
Шанирель заметила, что её нареченный жених не сводит глаз с помоста, и тихо тронула его рукой:
— Чудесный танец, не правда ли?
— Да-да, разумеется, — пробормотал наследник, которого сейчас интересовало совсем не это.
— Вы хотите танцевать? — девушка слегка сжала его запястье.
— Что?
— Танцевать, — улыбнулась она. — Или на вашем Острове это не принято?
Танцевать… Рави принял решение мгновенно и вскочил, взмахнув рукой:
— Музыку!
Желание наследника — закон. Уже опустивший смычок музыкант снова поднял виолу, и мелодия полилась с новой силой. Подав руку своей невесте, он вышел в круг. Несколько молодых пар тоже поднялись с мест, так что через минуту вокруг артиста и его подруги кружились празднично одетые юноши и девушки.
Вел танец, конечно, сам наследник с сияющей от восторга Шанирель, но, проходя по залу, выполняя одну за другой фигуры танца, он старался так или иначе приблизиться к скрипачу, и, когда ему это удалось, воскликнул:
— Смена партнёра!
Шанирель пожала плечами и сделала кокетливый приглашающий жест ближайшему к ней танцору. Это оказался сам музыкант, и он, как и планировал наследник, не смог ответить отказом. Не прерывая игру, он ответил на поклон партнерши и последовал за нею с таким видом, словно всю жизнь танцевал придворные танцы.
Соэль вся задрожала и побледнела, как полотно, когда ей пришлось принять руку наследника. Не то, чтобы она так плохо танцевала — сама мысль о том, что её, простую актрису, хотя и дочь родовитого отца, приглашают на подобный танец, была немыслима. Девушка то краснела, то бледнела и несколько раз оступилась, едва всё не испортив. Спасала её только привычка к импровизации, и еще то, что Рави сам не слишком-то следил за своими шагами. Всё его внимание было приковано к юноше с виолой. Тот, хоть и не мог подать Шанирель руку, всё же танцевал так, что это обстоятельство никому не бросалось в глаза. И каждое его движение, каждый жест кого-то очень сильно наследнику напоминал.
Музыка оборвалась резким пронзительным звуком, словно её обрубили ударом меча. Последний раз проведя смычком по струнам, музыкант сделал короткую отмашку и замер, словно его оглушили сперва тишина, а потом — последовавший за нею гром аплодисментов. Что-то пролепетав, Соэль ускользнула от Рави, и тот поспешил подать руку своей невесте.
У Шанирель горели глаза.
— Вы кажетесь счастливой, — прошептал жених, провожая невесту за стол.
— Еще бы! — шёпотом воскликнула она. — Я танцевала с ним!
— С этим? — Рави невольно бросил ревнивый взгляд на сцену. Там сейчас начинался другой номер, и скрипач удалился.
— О, не вздумайте ревновать, — рассмеялась девушка. — Но этот Лейр такая загадочная личность! Скажу вам по секрету, у нас в поместье-столице в него влюбились почти все мои подруги. Тайно, разумеется. И он ни одной не ответил взаимностью! За месяц ему прислали по меньшей мере восемь записок с предложением тайного свидания — и ничего!
— Вот как? — ревность в душе Рави расцветала всё сильнее. — Он что, такой сердцеед?
— Я же вам сказала — не ревнуйте! Что бы я ни чувствовала, я намерена исполнить свой долг и сохранить своё сердце для вас! Но некоторые мои подруги… Я не назову их вам, чтобы не бросать тень на дочерей благородных родителей… Я обещала, что сохраню их увлечение в тайне и могу лишь намекнуть. Точно знаю, что ни одна из них с ним не танцевала.
Рави задумался. Его бы ни за что не привлёк какой-то артист, пусть даже красивый и претендующий на любовь всех дам в округе. Но у наследника Наместника была хорошая память. Некоторые эпизоды он никогда не забывал. И вот теперь он ясно понимал, что где-то уже видел это лицо.
Если бы он знал, что не только его глаза не отрывались от лица скрипача ни на минуту! Но их обладатель, благодаря своему росту смотревший поверх голов большинства собравшихся, хоть и стоял в патруле у самых дверей, обладал достаточно острым зрением. Кто-то из его собратьев-Преданных думал о том, что неплохо бы тоже закусить на пиру, кто-то вспоминал родных и знакомых. А он жалел только о том, что до самого конца праздника приказ мешает ему уйти с поста.
Примерно полчаса спустя стража на малых воротах была встревожена появлением одинокого всадника на взмыленном скакуне. Загнанное благородное животное еле держалось на ногах, и его владелец спешился, чтобы дать коню хоть немного отдохнуть. Он сам выглядел не лучшим образом, шатался, как пьяный или смертельно усталый и в бессилии привалился к створке ворот, несколько раз стукнув по ней ладонью.
Войны не предвиделось, но известно, что дурные вести всегда приходят внезапно, тем более, что сейчас в поместье-столицу съехалось столько народа, что стража поневоле в каждой мелочи видела проблему. И не успел приезжий перевести дух, как рядом отворилась маленькая калиточка.
— Кто такой и откуда? — поинтересовался дозорный.
— Я…издалека, — приезжий говорил хриплым тихим голосом. — Вы не подскажете, с Изумрудного Острова гости уже приехали?
— Да. А тебе зачем?
— А артисты? — приезжий выпрямился, шагнул поближе, под свет фонарей. Стало заметно, что он еще молод, но здорово осунулся. Ввалившиеся глаза горели лихорадочным огнём, спутанные темные волосы прядями прилипли к лицу. — Труппа бродячих артистов их сопровождала?
— Много гостей приехало, — отозвался стражник, который днём, будучи на отдыхе, толкался в толпе любопытных зрителей и заступил на пост несколько часов спустя. — Всех не упомнишь!
— Пожалуйста, вспомните! Там в труппе были…
— Мне дела нет до того, кто где был! — оборвал стражник. — Какое у тебя дело?
— Я хочу узнать… мне нужны эти артисты, если они в поместье-столице!
— Срочно?
— Да! Это вопрос жизни и смерти, — воскликнул юноша.
— Кто-то из них хочет убить Наместника? Его сына? — мигом напрягся стражник. — Ты знаешь, кто убийца?
— Нет, — приезжий попятился от преобразившегося собеседника едва ли не с ужасом. — Насколько я знаю, никто никого не…
— Так зачем спешить, если никто из высоких лордов не подвергается опасности? Если тебе так уж хочется посмотреть на выступления артистов и музыкантов, приходи на рассвете, когда откроют городские ворота.