— Э?
Конечно, это был совсем не тот инструмент — миму пришлось сломя голову мчаться к соседям-музыкантам, залезть в окно и практически украсть виолу взамен той, которая превратилась в груду обломков под орочьими мечами. Но сейчас он, как ни в чём не бывало и делая вид, что ничего не произошло, лишь тяжело переводя дух после бешеного бега, поднял виолу и смычок и, словно не замечая, какими глазами смотрят на него наследник и его денщик, провёл смычком по струнам.
Весёлая зажигательная мелодия, от которой ноги сами готовы были пуститься в пляс, зазвучала в роще. Раэна тут же поудобнее перехватила арфу, чтобы не мешала пританцовывать на месте, и подхватила её.
— Ах, — всплеснула руками Шанирель. — Это именно то, что нужно! Как чудесно! Вам нравится?
Рави, которого она толкнула в бок с почти детской непосредственностью, прищурил глаза и процедил:
— Очень!
Взгляд его нашел спокойные глаза музыканта. И Лейр, не прерывая игру, отвесил вежливый, но преувеличенно-глубокий поклон.
Часть 2. Глава 7
Глава 7.
Последнее время Дехтирель чувствовала себя хуже и хуже. Череда праздников, на которых ей, как Хозяйке Сапфирового Острова, приходилось присутствовать, выводила волшебницу из себя. Надо было изображать всемогущую, важную, благородную, счастливую… Последнее удавалось хуже всего. Ребенок рос не по дням, а по часам, начиная толкаться в самый неподходящий момент. Стоило чуть отвлечься — и маленькое чудовище напоминало о себе чувствительными тычками, от которых живот сводило судорогой боли. Приходилось изо всех сил стискивать зубы, чтобы не сорваться. Скорее бы всё это кончилось! Как ей всё надоело! Скорее бы избавиться от проклятого живота, от тяжести в пояснице, от одышки и чувства беспомощности. Ей даже обуваться было трудно. А что говорить об одежде! Даже посторонние посматривали уже на волшебницу двусмысленно, что же говорить о родных и знакомых, которые знали её, как облупленную? По счастью, отцу было не до перемен во внешности дочери.
Только Охтайр был в восторге, с нетерпением ожидая назначенного природой срока. Он перестал издеваться над женой, стал ласковее и все поглаживал раздутый живот, разговаривая с ним. «У тебя будет отец и мать, сынок! — бормотал он, почти касаясь губами кожи с темными полосками растяжек. — Ты счастливчик! Я не знал своих родителей, но ты — другое дело… А про мамку свою не думай! Если что, я тебе другую найду, в сто раз лучше!» Дехтирель только кривилась при этих словах. Конечно, найдет! Ведь ей суждено умереть, производя на свет это беспокойное существо!
Охтайр…
Уйдя с очередного праздника, задуманного неугомонной теткой, Дехтирель кое-как дотащилась до своей башни и, держась за поясницу, поднялась на второй этаж. Не раздеваясь и только стащив с ног башмаки, растянулась на постели. Как же хорошо! Прохладно. Темно. Тихо. И никого рядом! Лежать бы так всю жизнь…
Что это? Шорох? Неужели, мыши? Она ведь разбросала отравленные приманки и защитные амулеты. При старой Хозяйке грызуны, комары и прочая мелкая живность стороной обходила башню и часовню, но потом, когда она ушла, эти твари постепенно вернулись. А если не мышь, а крыса?
Женщине стало так страшно, что она, забыв о боли в пояснице и натруженных ногах, села на постели, прислушиваясь. Рука сама потянулась к амулетам на прикроватном столике. Конечно, у неё нет сил, чтобы активировать их, но все равно их тяжесть в кулаке действовала успокаивающе. Кроме того, если метнуть такой амулет в цель, он может самопроизвольно сработать от удара.
Внизу определенно кто-то был. Слышались шорох, постукивание, шаги. Вот мягко упало что-то большое. Вот послышался звон разбитого стекла. Нет, это не крыса. В часовню проник посторонний. И это — не призрак.
Раньше Дехтирель тревожили только призраки — прежней Хозяйки и того Преданного, Лаэмира. Она умирала от страха при мысли о них. Но сейчас там внизу не один из них.
Женщина боком сползла с постели и зашлепала по ступеням вниз. Камень под ногами неприятно холодил босые ноги. Она кралась бесшумно, как тень, поминутно вздрагивая от страха и предчувствия чего-то ужасного.
В часовне было пусто и так темно, что пришлось напрячься, дабы разглядеть узкую полоску света, выбивающуюся из-под двери в кладовую. Грабители? Но как? Кто посмел проникнуть в священное место?
От ярости страх куда-то делся. Дехтирель сорвалась с места, вскинула руку с зажатыми в ней амулетами, рывком распахнула дверь и…
Стоявший возле полок и сосредоточенно копавшийся в одной из шкатулок Охтайр, как ни в чём не бывало, поднял голову и нахально улыбнулся:
— Надо же, как мило с твоей стороны прийти и помочь мужу в поисках! Было бы неприятно подниматься и тебя будить!
От облегчения и досады, что это все-таки он, женщина притопнула ногой:
— Ты!
— Я.
— Откуда ты взялся?
— Пришёл. У тебя было не заперто! Нет, я понимаю, что ты ждала и скучала без своего супруга, но не стоит быть такой легкомысленной! Подумай о нашем ребенке, милая!
Его показная заботливость взбесила Дехтирель.
— Ничего я тебе не «милая»! — воскликнула она. — Я бы могла разрядить в тебя все эти амулеты…
— Но ты этого не сделала. И знаешь, почему? Ты меня любишь.
От этого заявления у Дехтирель челюсть отвисла:
— Как ты смеешь? Ты что себе позволяешь? — но тут она вспомнила про главное: — И вообще, что ты тут делаешь?
— Добываю оружие против нашего общего знакомого, — посерьёзнел полукровка, ставя одну шкатулку на полку и принимаясь за содержимое следующей. — Этот Лаэмир — или Лейр, как он себя называет! — оказался хитрой бестией. Представляешь, я подослал к нему убийц — и он уцелел! Железом его не взять, только магией…
— А я чем тебе могу помочь?
— Как это — «чем»? Ты у нас сильно могучая волшебница и все такое! Тебе и карты в руки!
— «Волшебница», — передразнила Дехтирель. — Вот моё волшебство! — она с чувством шлёпнула себя ладонью по животу. — Еще полтора месяца — и все будет кончено! А ты тоже хорош — сам оплошал, и спрятался за слабую женщину… Нет, это не тронь!
Рука полукровки замерла в воздухе в паре дюймов над лежавшим в шкатулке небольшим тёмно-синим шаром.
— А почему?
В его глазах и голосе появились азарт и восторг открытия.
— Я, — Дехтирель решила, что от признания хуже не будет, — сама не знаю, что это такое.
— Вот как? — Охтайр взял-таки шарик, покатал в ладонях, посмотрел на свет: — Интересно, очень интересно…
— Ты… знаешь, что это такое? — заволновалась женщина.
— Н-ну, догадываюсь, — протянул полукровка. — Там, внутри, кто-то сидит. Кто-то живой, злой и… голодный. И очень, очень сильный! Я бы сказал, демонически сильный.
Волшебница невольно схватилась за живот.
— Не смей меня так пугать, — пролепетала она.
— Я еще никого не пугаю. Пока, — заверил её супруг и решительным жестом сунул шарик за пазуху. — Ты не будешь против, если я его заберу?
Вопреки своему предчувствию, которое в этот миг громким голосом возопило от ужаса, Дехтирель кивнула головой. Всё равно она понятия не имела, что это за вещица, которую она чисто машинально украла в хранилище Ордена. Сначала думала, что это — оружие. Потом — сувенир. Потом — сгусток «чистой» магической энергии. Потом — хитрый механизм… Теперь она не думала ничего. Было лишь облегчение от того, что странная и опасная штука больше ей не принадлежит.
— Ты знаешь, как этим пользоваться? — поинтересовалась она.
— Знаю, — огорошил её Охтайр.
На самом деле полукровка знал намного меньше, чем ему бы хотелось. Старая Хозяйка, которая время от времени тайком посещала свое прежнее хранилище артефактов в часовне, конечно, сразу распознала яйцо твари из иного мира. Она даже сумела как-то определить, что это не совсем материальная сущность — из тех, кого обычно принято называть демонами, то есть, пришельцами из других миров, которые в нашем не могут существовать самостоятельно. Она даже объяснила ученику, что эти «демоны» часто подселяются к обычным существам — как разумным, так и не очень, — принимают их облик, питаются их жизненной силой и крайне агрессивны. Она предостерегала полукровку от вольного обращения с этим «яйцом», но тот только отмахивался и исподволь выведывал, как с ним обращаться. Конечно, старая Хозяйка рассказала далеко не всё, но и того, что услышал, должно было хватить с лихвой.