Некоторые жалуются, что надписи на надгробных плитах не дают никакой общей информации, кроме того, что люди родились и умерли – событий, которые происходят у всех людей схожим образом. Но смерть вида – это настолько примечательное событие в естествознании, что оно заслуживает особой церемонии в память о себе; и потому с немалым интересом мы узнаём из архива Оксфордского университета точный день и год, когда останки последнего экземпляра додо, которому позолили гнить в Музее Ашмола, были выбошены на свалку.8
В это же время влиятельное собрание натуралистов дало додо новый шанс на участие в интеллектуальной жизни. Его главой был Жорж-Луи Леклерк, граф де Бюффон (1707-1788), богатый французский аристократ, который был самым плодовитым и наиболее известным популяризатором науки своего времени. Он был математическим гением, и про него говорят, что в возрасте 20 лет он открыл биноминальную теорему. Среди множества его достижений были превращение «Jardin des Plantes», королевского ботанического сада в Париже, которым он руководил с 1738 г. до своей смерти, в настоящее научное учреждение, и издание «Естественной истории» в 44 томах, самого популярного среди широких масс свода научных знаний того времени. В разделе, посвящённом птицам, который вышел в свет между
Решив, что единственное чучело додо в его коллекции уже выглядело непрезентабельно, Музей Ашмола в Оксфорде сжёг его вместе с прочим хламом. Для потомков были спасены лишь эти голова и нога. Это был последний экземпляр додо, остававшийся в мире. (Из книги Richard Owen, Memoir of the Dodo (Didus ineptus, Linn.), London: Taylor and Francis, 1866. Из коллекций библиотеки Эрнста Майра в Музее сравнительной зоологии Гарвардского университета.)
1770 и 1783 гг., Бюффон помог подарить бессмертие додо, который во французском языке известен как dronte.
У большинства животных вес означает силу; но здесь он лишь придаёт тяжесть; страус или казуар способны летать не больше, чем дронт, но они, по крайней мере, очень быстры при беге; а дронт выглядит, словно обездвиженный собственным весом и способен лишь волочить своё тело; он выглядит так, словно состоит из грубой и инертной материи, для которой было использовано недостаточно живых молекул; у него есть крылья, но эти крылья слишком короткие и слишком слабые, чтобы поднять его в воздух; у него есть хвост, но этот хвост непропорционален и неуместен; он выглядит, словно черепаха, которая завернулась в останки птицы, и Природа, снабдив его этими бесполезными излишествами, похоже, захотела увенчать их трудностями чрезмерного веса, нелепостью движений и инерцией массы, и сделать его тучность ещё более возмутительной из-за того, что она принадлежит птице.9
Бюффон не только увеличил возраст Земли до примерно 75000 лет, он также предложил модель эволюции по состоянию на восемнадцатый век. Это была очень продуманная и основательная модель, и она ещё продолжала существовать в тени идеи Дарвина, по меньшей мере, через три десятилетия после публикации «Происхождения видов..», подливая масло в огонь знаменитых дебатов по вопросам дарвинизма, которые проходили в Оксфорде в 1860 г. В сущности, утверждал Бюффон, тем процессом, который приводил к образованию новых видов, была дегенерация животных.С точки зрения этой теории облик животным с течением времени придают формообразующие силы их среды обитания. Главным примером у Бюффона был сам человек, некогда однородный прототип, но распавшийся в настоящее время на множество отличающихся друг от друга, «дегенерировавших» рас. Как он сам выразился в главе «Вырождение животных», включённой в раздел «Четвероногие» своей «Естественной истории»:
Изменения стали настолько большими и поразительными, что мы бы поверили в то, что чёрная, лапландская и белая расы образуют три различных вида, если бы не факт, что мы уверены в том, что был сотворён только один человек, а также потому, что чёрная, лапландская и белая расы могут объединяться и совместно порождать большую и уникальную семью нашего человеческого рода: кровь различна, но происхождение одно.10
Своей способностью к размножению и к смешению рас человек демонстрирует гибкость, выходящую за рамки той, которая встречается среди животных, и ещё больше – той, что у растений; согласно Бюффону, эта гибкость происходит «в меньшей степени от тела человека, нежели от самой его души».Эта гибкость помогает нам достигнуть дальнейшего понимания истории Земли: в схеме Бюффона Земля была разделена на два материка, «старый» и «новый», т. е. Евразия-Африка и обе Америки. Это деление было «старше, чем все наши памятники; но человек – ещё старше, потому что он обитает в этих двух мирах».Путём сознательного разведения изменения можно было резко ускорить, тогда как влияние окружающей среды действует намного медленнее. Бюффон думал, что потребуется
сто пятьдесят или двести лет, чтобы осветлить кожу чёрных путём смешения с кровью белых; но нам бы потребовались, вероятнее всего, многие века, чтобы достигнуть того же самого эффекта исключительно посредством влияния климата...
Однако строгие эксперименты в этой области были бы трудновыполнимыми:
Нам нужно было бы перевезти некоторое число индивидуумов из этой чёрной расы из Сенегала в Данию. Мы должны были бы сочетать этих чернокожих с их женщинами и тщательно сохранять расу, не позволяя никакого смешения; эти меры – единственное, что мы можем использовать, чтобы определить, сколько времени потребовалось бы нам, чтобы ещё раз собрать воедино природу белого человека, и сколько времени займёт изменение от белого до чернокожего.11
Кроме того, следует учитывать половые различия, если дело касается размножения с целью усовершенствования расы: «сила тела и крупный размер – мужские признаки; манерность и красота – женские признаки». Также влияние других факторов могло давать различные физические проявления. Например, Бюффон настаивал на том, что люди не должны пренебрегать важностью привычек в питании, поскольку пища – это путь, при помощи которого земля влияет на форму тела так же, как небо влияет на форму вида, изменяя кожу. Фактор питания был важнее для травоядных, чем для хищников, поскольку растения напрямую передавали свойства земли:
Вообще, влияние пищи больше, и оказывает более сильное воздействие на животных, которые живут, питаясь травой и плодами; те, которые, напротив, питаются исключительно своей добычей, меньше изменяются по этой причине, и больше из-за влияния климата; это имеет место, потому что мясо – это пища, уже подготовленная и уже ассимилированная для природы плотоядного животного, которое его пожирает; в то же время трава – первичный продукт земли, она обладает всеми свойствами земли и непосредственно передаёт животному, питающемуся ею, свойства земли.12