* В русских переводах также известно как «Сказание об Индейском царстве». – прим. перев.
из странных существ с удивительными умениями, и предлагал всё это к услугам Папы Римского, чтобы помочь спасти мир от мусульманской угрозы. Пресвитер Иоанн утверждал, в том числе, что владел стаями птиц, которые могли поднять в воздух верблюда, армиями пигмеев, солдат, которые были наполовину человеком и наполовину собакой, реками, дно которых вымощено золотом и серебром, берущими начало в набитых сокровищами подземных шахтах, и целой областью, населённой исключительно женщинами-каннибалами, которые были свирепыми воительницами. С каждым переводом и с каждой новой копией численность и чудесные качества его боевого зверинца возрастали до всё более и более внушительных размеров, давая нам ясное представление о состоянии естествознания в средневековом европейском сознании.Настал ли конец этим видениям с началом эпохи европейских путешествий и открытий? К концу восемнадцатого века существа Солинуса были стёрты с карт, острова Святого Брендана больше не было, а знаменитых собакаголовых людей (известных средневековым учёным как «кинокефалы») так нигде и не нашли. Приняла ли Европа эту утрату тайны и волшебства без борьбы?Конечно же, нет.Прежде всего, когда сцену покинули восьмипалые люди, в поле зрения попали настоящие людские общества. Хотя исследователи часто считали эти общества такими же любопытными, как их мифические аналоги, многие из них также видели их благосостояние, счастье и спокойствие, которые были давно утрачены в Европе. Начиная с шестнадцатого века, литература о путешествиях, зачастую написанная служителями церкви, хвалила гармоничный уклад жизни вновь обнаруженных людских обществ. По словам этих авторов, американские индейцы жили в мире и в совершенном равновесии с природой, мудрые китайские правители издавали щедрые и благоприятные законы, гарантирующие их подданным счастье, а тихие африканцы нашли лекарства от всех бед, используя данное им свыше знание о волшебных свойствах окружающего их мира.Эта литературная тенденция вскоре эволюционировала из строгого отчёта в сатиру, что блестяще продемонстрировали «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта. Перенос бед Европы на далёкие земли – это безопасный способ критики правительства, при котором риск возмездия будет
Долгие годы у многих людей складывалось мнение, что фраза «Здесь могут водиться драконы» всегда помещалась на карте там, где заканчивалось знание изготовителя карты. Хотя эта фраза ясно обозначает опасения, которые существовали у многих средневековых картографов в отношении дальних стран, эта фраза появилась только на данном медном глобусе Ленокса, сделанном в шестнадцатом веке. (Отдел редких книг, Нью-Йоркская публичная библиотека, фонды Астор, Ленокс и Тилден.)
не слишком велик, равно как изображение совершенных обществ на вымышленных островах было безопасным способом принять участие в пропаганде среди широких масс народа. Это литературное движение совпало со знаменитым описанием «благородного дикаря», которое сделал Жан-Жак Руссо, опираясь на популярное в те времена представление «La-bas, on etait bien» (Хорошо там, где нас нет). Для французского мыслителя Мишеля Экема де Монтеня и его современников этим la-bas была Америка, страна с мирными индейцами и обширными богатыми землями, открытыми для Европы в качестве великой возможности начать всё сначала и вновь обрести счастье.По мере того, как Америка стала лучше известной и сильнее колонизированной, и из-за этого перестала подходить для такого рода мечтаний, философам и сатирикам требовалось найти на карте какое-то другое место для своих совершенных обществ. К тому времени, когда в восемнадцатом веке Дени Дидро начал создавать свои произведения, идеализированным местом стал остров Таити или какие-то другие острова в южной части Тихого океана, в зависимости от автора. Луи Фроке издал свою провокационную, написанную в сатирическом ключе «Terre Australe Connue» («Известная Южная земля»), где рассказал читателям об острове в Полинезии, который населён обнажёнными гермафродитами, живущими без правил, иерархии и бога. И тогда религиозные власти впервые выразили свой протест.Мысль об этом новом и замечательном месте в значительной степени вышла из моды к девятнадцатому веку, но в то же время она вдохновила многих на то, чтобы идти и искать идеальное место для своей собственной отдельной утопии – что, как мы увидим дальше, было ключевым фактором в открытии птицы додо.В ходе своих путешествий европейцы, конечно же, не встречали мантикор или иакулов, но столкнулись лицом к лицу с совершенно новым бестиарием, который был во всех отношениях столь же причудливым и удивительным, как истории со старинных карт. Всевозможные новые и экзотические природные предметы, поступающие со всех стран света, вскоре стали обязательным украшением сокровищниц богатых и сильных мира сего. В роли таких украшений могли выступать камни или раковины, которые мастера своего господина кропотливо отделывали золотом, серебром, эмалью и драгоценными камнями; или же они выставлялись на обозрение в том виде, в каком были обнаружены. Во всяком случае, никто не находил зазорным усилить их достоинства символическим или магическим толкованием: страусовые яйца украшали церкви в качестве яиц грифона, клыки морского льва* высились на алтарях как рога единорогов, а забальзамированные крокодилы были объектом страсти богатых женских монастырей.Хотя, вероятно, ничто не оказывало большего влияния на паству аббата или на подданных императора, чем живые экземпляры, которые привезли издалека и которые сумели чудесным образом выжить во время долгого пути домой. Ничто не помогало могущественному человеку шестнадцатого века выглядеть ещё более могущественным сильнее, чем богатое собрание экзотических животных. И в равной степени ничто не могло дать уличному торговцу больше удовольствия от быстрой прибыли, чем выставить напоказ – внутри палатки, чтобы прохожему пришлось за несколько монет зайти внутрь и увидеть своими собственными глазами – ранее никогда не виданное животное, причём живое. И в обоих случаях, чем страннее выглядело это животное, тем лучше.Вот, почему птицу додо с Маврикия привозили на кораблях в европейские порты и продавали как аристократам, так и уличным торговцам.Остальное – это уже история.
1 C. Julius Solinus and Arthur Golding (trans.), The Worthie Work of Iulius Solinus Polyhistor: Contayning Many Noble Actions of Humaine Creatures, with the Secretes of Nature in Beastes, Fyshes, Foules, and Serpents: Trees, Plants, and the Vertue of Precious Stones: With Diuers Countryes, Citties and People: Verie Pleasant and Full of Recreation for All Sorts of People, London: Printed at I. Charlewoode for Thomas Hacket, 1587.2 Там же.3 Там же.4 Lactantius and Michel Perrin (ed., trans.), L’ouvrage du Dieu Createur, Paris: Editions du Cerf, 1974. Перевод с французского: Клара Пинто-Коррейа.
* В оригинале сказано «sea-lion canines». Но у морского льва клыки не настолько большие, чтобы вызвать удивление. Возможно, речь всё же идёт о клыках моржа, которые иногда достигают значительного размера. Но за рог единорога в то время чаще выдавался бивень кита нарвала. – прим. перев.
5 Arthur Percival Newton (ed.), Travel and Travellers of the Middle Ages, London: K. Paul, Trench, Trubner & Co., Ltd.; New York: A. A. Knopf, 1926.6 Lorraine Daston and Katharine Park, Wonders and the Order of Nature, 1150–1750, New York: Zone Books, 1998.7 Там же.8 Там же.9 Там же.10 Bartholomaeus Anglicus, “De proprietatibus rerum,” в книге: M. C. Seymour et al. (eds.), On the Properties of Things: John Trevisa’s Translation of Bartholomaeus Anglicus De proprietatibus rerum: A Critical Text, Oxford: Clarendon Press, 1975–88.11 Lorraine Daston and Katharine Park, Wonders and the Order of Nature, 1150–1750. New York: Zone Books, 1998.12 Там же.13 Например, Уильям из Робрука, глава второй экспедиции францисканских монахов в Тартарию, впервые отметил, что китайские «рисунки» в действительности были алфавитом, но иного вида. Также он точно описал обряды буддийских монахов.
Глава 2 Открытие
К югу от экватора, вдали от юго-восточного побережья Африки из вод Индийского океана поднимается множество групп островов. Ближе к африканскому материку находятся принадлежащие Танзании острова Пемба, Занзибар и Мафия. Дальше от берега на юго-востоке находятся Коморские острова, за которыми следует северная оконечность большого острова Мадагаскар. Двигаясь на северо-восток от Мадагаскара, мы достигаем Сейшельских островов, затем следуем восточнее к архипелагу Чагос, на полпути через океан до Индонезии. Но давайте вернёмся обратно на юго-запад, на сцену, где разворачивается действие нашего рассказа.Между Мадагаскаром и Австралией Индийский океан раскинулся на тысячи миль, практически не прерываемый сушей. Единственная твёрдая земля в открытом море – это группа из трёх островов, выстроившихся вдоль двадцатой параллели южной широты.Это Маскаренские острова: Маврикий (в 500 милях к востоку от Мадагаскара), Реюньон (к юго-западу от Маврикия) и Родригес (самый маленький из трёх и дальше всех к востоку). Реюньон и Маврикий отделяют друг от друга всего лишь 100 миль. Родригес (англ. Rodrigues, иногда пишется как “Rodriguez”) – самый удалённый к востоку, в 360 милях от Маврикия и в 450 от Реюньона. Маврикий – независимая республика. Его площадь – 720 квадратных миль, население – более 1 миллиона, что делает его одной из самых густонаселённых стран на земле. Реюньон площадью 970 квадратных миль и с населением примерно 670 000 человек является заморским департаментом Франции; его представители заседают во французском парламенте. Родригес, в настоящее время часть Республики Маврикий, имеет площать всего лишь 40 квадратных миль и население 37 000 человек.Маскаренские острова были созданы вулканической деятельностью, но их возраст не одинаковый. Маврикий намного старше остальных и на нём не наблюдается никакой вулканической деятельности, тогда как на Реюньоне, крупнейшем из всех трёх, всё ещё есть действующий вулкан.Некоторые геологи предположили, что все эти острова когда-то были частью древнего суперконтинента Гондваны. Однако распределение растительной и животной жизни на островах заставляет усомниться в этой связи, поскольку на каждом острове имеется своя собственная уникальная флора и фауна. Резкие различия в живом мире Маскаренских островов можно хотя бы отчасти объяснить тем фактом, что эти три острова существовали на протяжении миллионов лет, не тронутые людьми, которые могли бы перемещать растения или животных с одного острова на другой.Не существует никаких письменных свидетельств того, что острова когда-либо заселялись или даже поверхностно исследовались людьми до шестнадцатого века. Даже малазийские поселенцы, которые пересекли Индийский океан в какую-то древнюю эпоху, чтобы стать предками народа мерина, правителей Мадагаскара с конца шестнадцатого по девятнадцатый века, похоже, не оставили никаких следов на Маскаренских островах.Возможно, что во времена царя Соломона (десятый век до н. э.) финикийские экспедиции, плывущие из Эйлата в заливе Акаба в Красном море, заходили в Индийский океан на юг до берегов Мозамбика. Примерно в то же самое время Коморские острова посещались арабами или евреями из библейской земли Идумеи, которые плыли из Красного моря. Однако греческие источники позволяют предположить, что в классический период была известна лишь северная половина Индийского океана. Она была описана в анонимном греческом перипле, составленном между первым и третьим веками н. э. Книга называет эти воды Эритрейским морем или Красным морем. (То, что мы сейчас называем Красным морем, тогда называлось Аравийским заливом.) Она включает достоверное описание восточного берега Африки, который