Эти пути, на которые мы спустились, вели прямиком к гермодвери и уже давно не использовались. Мы с Рожковым так быстро шли по ним, что через десять минут у меня уже совсем сбилось дыхание, да и бок болел, сил моих не было как. Останавливаться было нельзя, но и бежать я уже была не в состоянии. Когда замедлила шаг, Эдуард Валентинович посмотрел на меня, выпучив глаза.
- Осталось совсем чуть-чуть, - прохрипел он мне, крепко сжимая мою ладонь в своей. - Не отставай!…
И действительно, уже через минуту впереди я увидела очертания вагонов – зеленых, красных, синих. Где-то чернел уголь, где-то тяжёлыми насыпями лежал песок. Мы бежали вперёд, и я всё таращилась на эти вагоны, ощущая, как по лицу стекает солёный пот, и как кончики вымокших волос щекочут кожу лица.
Рожков резко остановился. Положив одну руку на стену, наклонился и теперь пытался отдышаться. Некоторое время мы молча стояли в промозглой свежести огромного тоннеля, переводя дыхание.
- Маша, - позвал меня Рожков.
Я обернулась. Карие глаза Эдуарда Валентиновича в здешней темноте казались чёрными. Он смотрел на меня, и по его взгляду я всё прекрасно понимала – пора прощаться.
Я выдохнула. Итак, через несколько минут я пойду наружу одна. Совсем одна. В животе всё сжалось в комочек, но я себя одернула. Хватит уже.
- Маша, - сосредоточенно глядя на меня, повторил Рожков. - Слушай меня внимательно. Сейчас, когда выйдешь на поверхность, ты окажешься перед старым рабочим посёлком бывших торфоразработок. Тебе нельзя будет медлить. Пройдешь через поселок, и там за ним, увидишь автомобильную трассу. Она идёт по прямой через лес. Выйдешь на трассу, а там, где-то через три с половиной или четыре километра уже подойдёшь к Тверскому. Всё просто. Главное, иди по дороге и никуда не сворачивай. Город не так далеко, как кажется. - Рожков вздохнул, в очередной раз вытирая вспотевший лоб рукавом светло-голубой спортивной кофты. - Смотри, что дальше… В Тверском тебе нужно будет найти человека, хорошего наёмника, который сможет довести тебя до Москвы. Не вздумай путешествовать одна – погибнешь! Хоть сейчас… Сейчас тебе всё же придется идти до города в одиночку. Главное, помни то, что я тебе сказал: по прямой до Тверского. Будь очень внимательна, нигде не останавливайся и смотри в оба. - Я покивала. Рожков покопался в карманах, доставая что-то оттуда и протягивая мне. - Я дам тебе карту и кое-что ещё… Вот, смотри… У меня есть один Р-тюбик, возьми его себе. Я редко им пользуюсь, а тебе он куда нужнее, чем мне. И вот, ещё возьми мой пистолет… Дай Бог, чтобы он тебе не понадобился, Машенька. Но если ястровые или ещё какая напасть вдруг…. тогда без него тебе придется туго.
Приняв металлический тюбик с регенерирующей мазью и вслед за ним пистолет, я покивала. Я толком и не знала, как мне благодарить Эдуарда Валентиновича за всю его доброту и за всю его помощь, оказанную мне. Рожков уже два раза спасал меня от таких напастей, одна страшнее другой, и что тут скажешь?…
А теперь ещё и это… Там ведь на мёртвых землях без пистолета никак, а без Р-тюбика, который на дороге уж точно не валяется, и подавно.
- Днём тебе, конечно же, ещё будет нужна респираторная маска и очки, - тихо сказал Рожков, помогая мне надеть рюкзак, в который я только что убрала подаренные мне Эдуардом Валентиновичем вещи. - По мёртвым землям лучше без них не путешествовать, особенно на дальние расстояния. К сожалению, я не успел ничего собрать тебе из обмундирования, но сейчас ночь, к тому же до Тверского всего четыре километра… Так что сейчас ты и так дойдёшь до города, без инвентаря… А там, в городе уже и сама сможешь найти всё необходимое…. Ну, вот и всё, Машка… Пора.
Я сжала пальцы рук в кулаки, пытаясь не разреветься. Как же тяжело мне было только от одной мысли, что через несколько минут я оставлю Эдуарда Валентиновича здесь одного, в этом змеином логове, а сама уйду на мёртвые земли – туда, где опасности для меня ни на йоту меньше, чем здесь.
Грудь вдруг защемило от боли. Меня затрясло. Закрыв рот испачканной в грязи рукой, я всмотрелась в такое бледное и уставшее лицо Рожкова.
- Простите меня, - прошептала я, сильнее сжимая его руку. - Простите меня за всё, Эдуард Валентинович. Я даже не знаю, как мне Вас благодарить…
- Полно тебе, Машенька, полно, - потрепав меня за щеку, устало улыбнулся Рожков. - Это тебе спасибо, за то, что ты есть.
Эдуард Валентинович обнял меня, крепко прижав к себе, затем по-отечески тепло поцеловал в лоб. Я опустила глаза, изо всех сил пытаясь сдержать подступающие слёзы. Выходило не очень. Я вздрогнула, когда внезапно из-за поворота на два пролета дальше от нас, послышался звук глухого удара, затем и возгласы. Это были парни из охраны, не иначе.
Рожков резко повернулся ко мне.
- Машка, беги, - только и смог сказать он. - Давай-давай, быстро!
- А куда? - срывающимся голосом спросила я. - Куда бежать-то?
- Мимо вагонов беги, - лихорадочно проговорил Рожков, указывая мне за спину. - Там всё время прямо, на север. Не ошибешься. Обогнёшь вагоны и выскочишь. Точно выскочишь.
- Но там же гермодверь, - прошептала я нервно. - Куда я там?…
- В калиточку, в калиточку, - взволнованно бормотал Рожков, кладя мне в ладони ключ-карту. - Вот у меня тут ключ запасной. Приложишь к замку и откроется. Запомнила? Калиточка в двери прямо на рельсах. Ну, сможешь разобраться там?
- Смогу, смогу… - покивала я.
- Ну, тогда вперёд… С Богом.
Рожков перекрестил меня, и я, кивнув ему, стремглав помчалась к вагону. Эдуард Валентинович кинулся направо, к узкой двери, ведущей в технический коридор, туда охранники точно не сунутся. Ключей у них нет, да и искать меня там они вряд ли возьмутся. И ежу понятно – сбежала.
Пробравшись мимо темных, местами покрытых красных мхом вагонов, я выбралась на свободную площадку у гермодвери. Прищурив глаза, присмотрелась: большая полукруглая дверь с калиткой над рельсами зеленела впереди. Ну, всё, вперёд. Только не видно ничего. Один маленький фонарик на стене, и на том предел.
А сквозит-то как.
Подобравшись к гермодвери, я спешно приложила красный ключ-карту к магнитному замку. Замок пикнул, крякнул, и калитка приоткрылась с глухим звуком. Вот и всё. Не медля ни секунды, я шагнула за порог и протиснулась в сырую темноту.
Тьфу ты, темень, хоть глаз выколи. К счастью, пещера, заставленная каким-то барахлом, оказалась не очень длинной. Я пересекла её за несколько секунд …
Ночь. Я сразу поняла, когда оказалась под небом. Свежий воздух ударил мне в лицо, ветер прохладой коснулся шеи.
Я ощутила, как в горле заскрёбся зуд, который плотным комом плюхнулся ко мне в легкие. Закашлялась. Не отрывая ладони от лица и держась за горло, я бежала в ночную тьму, едва ли что-то замечая перед собой. Теперь я дышала совсем другим воздухом: грязным, пыльным, слишком непривычным для меня, совсем не таким как в Адвеге. Тем самым воздухом, которым я дышала когда-то так давно. Двенадцать лет назад.
Я боялась. Старалась не думать об этом, но боялась, что не смогу им дышать, так, как раньше. Кашляя, я поспешно обернулась. Никого не видно, но это ещё ничего не значит. Останавливаться было нельзя, сбавлять шаг тоже. Я всё бежала по какому-то склону вниз. Деревья меня окружали со всех сторон. Похоже, я попала в какой-то лес или рощу.
Торопясь, я спотыкалась о камни, падала, снова поднималась и снова пыталась бежать. Разбитые колени ныли, горло болело, и всё тело страшно ломило.
Я в очередной раз обернулась, следя за темнотой, густой и мрачной, скопившейся между стволами деревьев, а в следующий момент, зацепившись ногой за огромную корягу, полетела вниз. Прокатившись кувырком несколько метров, я всё же смогла ухватиться за что-то и затормозить. После такого падения, я едва ли могла куда-то бежать, поэтому шарясь в темноте, умудрилась залезть под какой-то корень. Слава Богу, моё телосложение позволяло мне незаметно спрятаться здесь. Главное, чтобы там, под корнем, не оказалось какого-нибудь мутанта, который откусит мне ноги.