- А ведь и вправду, - с недоверием сказал Винт, разглядывая меня с заинтересованным прищуром. - Смотри-ка, рожа-то ещё не отведала ветров и пыли. Надо боссу сказать.
Размышляя о чём-то, Рица одобрительно покивала, затем хлопнула меня по щеке.
- Ладно, убивать не будем. Как босс скажет, так и поступим. - Девушка провела рукой по своей бритой голове – плоской, словно помятой. - Проверь её карманы, надо её запереть, чтобы не выбралась.
Винт схватил меня за плечи и притянул к себе. Он склонил голову, начав хлопать руками по моей одежде. Понимание пришло ко мне в секунду. Если я сейчас что-нибудь не придумаю, то моя песенка будет спета, потому что какой-то босс, управляющий бандой этих сумасшедших, точно не будет со мной церемониться. Нет, он – нет.
Конечно, у меня не так много способов выбраться из капкана, в который я угодила, но если умирать, то, как герой, решила я, собирая в себе всю смелость, какая только могла у меня наскрестись.
Поймав момент, я подавила в себе дрожь и со всей силы двинула коленом Винту в склонённую голову. Он взвыл от боли и отшатнулся, схватившись за лоб. Я, не отступая, ударила его ногой в живот, да так, что парень вскрикнул и отлетел назад на пару шагов. Что ж, не зря нас Мартынов гонял на приёмах по рукопашному бою в Адвеге.
Винт рухнул на пол, и Рица отреагировала почти мгновенно. Она обернулась и выстрелила в тот момент, когда я отшатнулась к дверному проёму. Пуля прошла навылет через мое плечо, и я взвыла от боли, падая на землю.
Я рухнула на пол и замычала от боли, с силой сминая одежду возле раны. Рица уже направлялась ко мне, матерясь и на ходу передёргивая затвор.
«Давай, Маша, думай, что делать…» - сквозь боль и онемение, пыталась соображать я. Опустив ладонь на пол, я замерла.
В тот момент, когда Рица наклонилась чтобы поднять меня, я подхватила с пола горсть песка и кинула ей в лицо. Она заорала, заметалась и, вскинув руку, выстрелила куда-то в сторону. Из последних сил, я, почти рыча, кинулась вперед и сбила её с ног, успев вырвать с её пояса моё оружие. Перекатившись на бок, я обездвижено замерла, забыв про ужас и отравляющую меня боль. Замерла истуканом так, словно бы меня заморозили: я увидела, что побледневший Винт целится в меня из револьвера. Всё, что ли?... Куда мне теперь?... Нет-нет…
Я зажмурилась. Рица кинулась на меня, неосознанно загородив собой, именно в ту секунду, когда Винт выстрелил. Он попал Рице в спину. Девушка упала пол и заорала. Бледный Винт выпустил пистолет из рук и отшатнулся к стене, в ужасе глядя на то, что он наделал.
Времени обдумывать произошедшее не было. Рица выла, лежа на полу, Винт в оцепенении замер у дальней стены комнаты. Подхватив рюкзак, я сломя голову выбежала из здания и кинулась к лесу. Я неслась вперёд по рыхлой земле, перепрыгивая через канавы и груды мусора. Добравшись до шлагбаума, стремглав проскочила под ним и незамедлительно рванула в лесную чащу.
Честное слово, я буквально летела по склону, засыпанному хвойными иголками, тут же виляла между деревьев, перекатывалась через ребристые камни. В темноте ни черта не было видно и, в конце концов, я упала, пытаясь взобраться по склону оврага. Я растянулась на животе и теперь лежала, упираясь лбом себе в руку. Время затянулось.
До меня доносилось стрекотание насекомых, оно то усиливалось, то утопало в шелесте болезненной лесной листвы. Ветер завывал где-то в глуши, проносился над пластом из сухих листьев и иголок, взмывал вверх, к тёмно-синему бархату неба.
Я не помню, сколько времени я пролежала на земле, когда, наконец, поняла, что за мной никто не гонится. Кажется, прошло не меньше четверти часа, может быть и больше. Перевернувшись на спину, я закашлялась. Мои воспалённые глаза мгновенно заполнили слёзы, тугой ком снова сжался в горле, а в груди застыл надрывной плач. Я плакала от счастья. От ужаса пережитого и от счастья, что я спаслась. Слава Богу!…
Мой конец мог быть страшен, мог даже настать уже сейчас, но нет, нет, я спаслась. Кто бы мог подумать... Я закрыла глаза.
Но останавливаться нельзя. Мне надо возвращаться обратно на дорогу, иначе на меня могут ненароком наткнуться жители этих лесов. Например, ястровые, от которых уже точно убежать не получится.
Поэтому медлить нельзя. Ни при каких обстоятельствах.
Именно с этой мыслью я тяжело поднялась с земли. Отряхнувшись и собравшись с силами, я, едва помня себя от будоражащего исступления, направилась через лес в сторону дороги.
Экстремальное путешествие продолжается.
***
До города я ковыляла не меньше сорока минут. Мои ноги, ладони и плечи болели так, словно в них всадили раскаленные арматуры. Я очень устала. Мне хотелось пить, и есть тоже, но я не могла позволить себе остановиться даже на минуту, продолжая методично идти по просеке, через которую меня вела дорога. Бетон и куски асфальта крошились под ногами, ветер свистел в ушах, песок и пыль мешались со слюной.
Мне казалось, что впереди я вижу россыпь огней. Кажется мне это или нет? Вскинув тяжёлую голову, я увидела, что приблизилась к Тверскому. Сон пропал в одно мгновение: передо мной высилась стена, выстроенная из кирпича, камня и железа; ей был обнесён весь Тверской. Поверху стены через каждый метр горели старые фонари, мимо которых ежеминутно прохаживались вооруженные люди.
Город был хорошо укреплён. Я прищурила глаза: у открытой калитки, прорезанной в больших воротах, раскуривал сигарету один из караульных. Это был высокий мужчина с чёрной банданой, повязанной на голове. Мужчина был одет в пропылённый тёмно-зелёный камуфляж, старые берцы и кожаную куртку.
Возле городских ворот крутилось несколько человек. Кто-то молча ходил из стороны в сторону, кто-то разговаривал о чём-то с товарищем. Дряхлый старик, сидящий у подножия стены, зачерпывал трясущейся рукой монеты из маленького мешка, пересчитывал их и кидал в жестяную банку. Недалеко от старика стоял сгорбленный странник, закутанный в выцветший плед. Он жевал травинку, кривя широкий рот, пока вокруг него, радостно потявкивая, нарезала круги лохматая собака. Я с немалым волнением, даже с каким-то благоговейным страхом наблюдала за обстановкой вокруг. Впечатления смешались. С одной стороны, я чувствовала страшное отчуждение. Кажется, я всё же слишком долго жила в закрытом городе под землей. С другой… Боже мой, я ведь до сумасшествия скучала по миру под небом, по этому воздуху, по людям, живущим здесь, по городам этих вольных земель…
Я снова посмотрела на караульного, дежурившего у ворот. Он не обращал на меня ровно никакого внимания, щурил блестящие глаза и посматривал в сторону людей, копошащихся у стен города. Весьма надеясь на то, что мой вид не вызывает никаких подозрений и намёков на угрозу, я медленно направилась к городским воротам.
Недалеко от въезда в Тверской мужики собирали в путь свой торговый караван. Я во все глаза смотрела на низкорослых облезлых лошадей, что фыркали и топтались на месте, запряженные в покрытую брезентом телегу. Возле телеги крутились два караванщика: они подхватывали с земли ящики из рассохшегося дерева, пыльные мешки и пакеты, затем грузили их в повозку. Один из караванщиков, невысокий худой мужичок с густыми усами и въедливыми глазками, внезапно остановился и что-то раздраженно гаркнул. Через мгновение из-под тележного брезента показалась голова мальчишки лет двенадцати. Угрожающий жест мужичка заставил веснушчатое, испачканное в пыли лицо мальчугана недовольно скривиться. Пацан что-то буркнул в ответ и вскоре снова исчез под брезентом. Я отвела взгляд в сторону. К каравану приближался здоровяк в боевой броне из кожи и металла, закреплённой поверх старой одежды. Судя по всему, это был наёмник. Мужчина не спеша семенил к повозке караванщиков, насвистывая какую-то незнакомую мне мелодию. В такт своей музыке, он постукивал пальцами по автомату, что висел у него на груди на старом ремне.
Большего я заметить не успела. Меня отвлекли.
- Эй, детка-конфетка, ты это куда собралась? - проговорил голос у меня над ухом.