Она не должна поддаваться мечтам. Когда вернется страх, она должна справиться с ним в одиночку. И никак иначе.
Если она разрешит ему дотронуться до себя, если позволит себе уступить, как женщина уступает мужчине, то страх вырвется из ее снов и будет преследовать постоянно. О чем бы она ни мечтала, тело будет сопротивляться. Страх так прочно укоренился в ее душе, что она никогда не позволит мужчине взять ее снова.
Любому мужчине.
Другие, не спрашивая, понимали, что ее лучше не трогать. Они знали, что она хочет быть одна.
Однако Джонни Брансон смотрел на нее свежим взглядом.
Два года она жила прошлым, и оно — по крайней мере, известная посторонним часть — отражалось в глазах всех окружавших ее мужчин и женщин.
Как она? С нею надо быть терпеливыми. Проявлять снисхождение.
Они не говорили этого вслух. Никто, за исключением, пожалуй, Бесси, не делал попыток заглянуть в ее душу. Они соблюдали дистанцию и не нарушали уединения, в котором она так нуждалась.
Они оставили ее в покое.
Но Джонни не застал то время. Он не был свидетелем ее горя, ее оцепенения. Не видел, как день за днем она жила словно бледная тень.
Нет, он видел только то, что она позволяла ему увидеть. Храбрую Кейт. Кейт, которая никого не боится. А ту скорбящую, похожую на приведение девушку он не знал. Как не помнил мечтательную юную девочку, которая играла в прятки на свадьбе и мечтала тоже когда-нибудь выйти замуж.
Странно, но ее успокаивала мысль о том, что в его глазах она такая, какой себя сделала. Какой хотела казаться. Так должно оставаться и впредь.
* * *
Джон уже собирался садиться в седло, как вдруг увидел, что к нему приближается Кейт верхом на своем пони. Рядом с нею бежал пес.
Он удивленно моргнул.
— Вы никуда не поедете.
— Это вы никуда не поедете без меня.
Эта женщина хоть кого-нибудь слушается?
— Поеду. — Он выехал к воротам, где его ждали два вооруженных всадника. На этой неделе он убедился, что в одиночку здесь лучше не ездить. — До свидания.
— Это мои люди, — крикнула она. — Если я останусь, то и они тоже.
Он вздохнул. Карвел жил на востоке около моря, но точного пути он не знал, а Роб не смог или не захотел снять своих людей с караула, чтобы выделить ему сопровождение.
Остановившись, он раздраженно развернулся в седле.
— Почему вам обязательно нужно ехать? — Вы мне не доверяете?Этот вопрос он не задал, возможно, оттого, что не хотел узнавать ответ.
На ее лице проступила горечь.
— Речь идет о моем возмездии. Новый смотритель должен узнать от меня лично, насколько серьезно я настроена.
Он смерил ее взглядом.
— Как вы думаете, насколько серьезно он воспримет женщину, которая одевается как юноша?
Она слегка покраснела от возмущения.
— Насколько вы ему скажете.
Я еще не уезжала так далеко от замка… сказала она. Сейчас им предстоит заехать гораздо дальше Горбатого холма.
Насколько она храбрая? Насколько силен он сам?
— Мы уезжаем на две ночи, — предупредил он, ища в ее глазах хотя бы проблеск сомнения. — Может, даже на три.
Три ночи возле нее. Он хотел убежать от искушения, а не переживать его снова и снова.
Губы ее дрогнули, и она сглотнула. Потом ее челюсти сжались, превращая рот в непреклонную линию.
— На три значит на три.
Значит, достаточно храбрая.
Он снова вздохнул, борясь с раздражением. Не хотел он, чтобы она ехала с ним. И чтобы вмешивалась в его разговор с Карвелом.
Или в его сны.
— Ну… раз вы настаиваете, тогда едем.
Ее улыбка почти убедила его, что он уступил не напрасно. Она пристроилась за ним следом. У копыт пони крутился Смельчак.
— Нам не придется никого выслеживать, — через плечо крикнул он. — Собака останется дома.
Она открыла рот, но он жестом отмел всякие возражения, уповая на то, что без своего пса она откажется ехать.
— У нас мало времени. Решайте быстрее.
В ее глазах появилась паника. Она побледнела, но в итоге кивнула. Со вздохом он дал ей несколько минут, чтобы поручить зверя заботам Бесси и нагнать их у ворот.
— Не отставайте, — предупредил он, когда они выехали за ворота. — И ведите себя тихо.
* * *
К его удивлению она выполнила обе его просьбы. Они держались северного пути, пролегавшего через заболоченные пустоши Таррас-Мосс. Пони осторожно огибали опасные участки болот, и на протяжении этого долгого дня Джон не раз мысленно поблагодарил небо за то, что члены его маленького отряда — и люди, и лошади — хорошо знают эти земли. Пустынные, продуваемые ветрами, неприветливые, зато лежащие в стороне от спорных территорий.
Лучше не искать лишних проблем. Одна проблема и так следует с ними, подумал он, глядя на скачущую впереди Кейт.
Низкие серые тучи, похожи на седые бороды старцев, цеплялись за вершины холмов. В промозглом воздухе повис густой туман. Лес поредел, сменился невысоким колючим кустарником, царапавшим лошадиные ноги. Они скакали без остановки до самого вечера. Ели на ходу, держа в одной руке овсяную лепешку, а другой сжимая поводья.
К наступлению сумерек половина пути осталась позади. После заката они разбили лагерь и, хотя золотая летняя пора близилась к концу и было прохладно, не стали разжигать костер. Гилноки устроились на ночлег в пределах слышимости, а Джон расстелил свое одеяло на расстоянии вытянутой руки от Кейт.
Она нахмурилась.
— Незачем стелить так близко.
— Вы же не хотите, чтобы меня не оказалось рядом, если вдруг придется защищать вас посреди ночи?
Ненавистный ему страх омрачил ее лицо.
— Все равно. Отодвиньтесь подальше.
Он вздохнул. Спать около нее может оказаться сложнее, чем договариваться с Карвелом.
— Завтра к ночи мы будем на месте. — Он немного отодвинул свою подстилку. К счастью, в замке ее положат спать вместе с какой-нибудь женщиной. Подальше от него, но недостаточно далеко, чтобы перестать о ней думать.
Он лег и, отвернувшись, зажмурил глаза. Бесполезно.
— Карвелы могут выставить больше людей, чем любая другая семья к западу от реки Эск, — прорезал ночную тишину ее голос.
Джон лежал, не двигаясь и держа глаза закрытыми.
— Вот как?
— Почти столько же много, как мы.
Ее замечание заставило его задуматься. В случае настоящей угрозы Брансоны могли собрать около трех тысяч человек. Но такого количества королю не видать даже близко.
— Мы едем не за тем, чтобы склонять его к рейду. Мы везем королевский указ, провозглашающий Томаса Карвела смотрителем марки.
— В Лиддесдейле эта бумага значит меньше, чем в Стерлинге, — проронила она. — И совсем ничего — для меня.
Он сел.
— Его отец был смотрителем. Он знает, в чем его долг. — Сместивший юного короля регент отнял у Карвелов пост, а вместе с ним — деньги и власть, которую тот обеспечивал, но король одним из первых указов восстановил справедливость. — Если Карвел и соберет войско, то только ради помощи королю.
Он сделал ошибку. Посмотрел на нее в момент, когда она устраивалась поудобнее, готовясь ко сну. В голове тут же возникли запретные мысли.
— Почему он не назначил смотрителем вас?
— Потому что я бы отказался. — Чтобы не застрять, как в капкане, на земле, которая давно стала чужой.
Но на самом деле король и не предлагал ему этот пост. И Джон впервые спросил себя, почему.
— Жаль, — сказала она. — Ваша семья могла бы стать самой могущественной на границе.
— Спите, — сказал он и снова лег.
Но пока он лежал, высматривая за тучами звезды, ему открылась неприятная истина. Он относился к королю как к брату. Учил его, оберегал, заботился о его благополучии как о своем собственном. Создал подобие семьи взамен той, которая его отвергла.