Он сделал глубокий вдох, пытаясь обуздать гнев. Хватит и того, что он поднял руку на королевского смотрителя. Если он расправится со Сторвиком в обход закона, то на следующий День перемирия судить будут его самого.
— Я готов выследить его, отвезти в Эдинбург и отдать под суд. — По крайней мере, тамошние судьи не станут плести интриги за их спинами.
Роб откинулся назад со скрещенными на груди руками и посмотрел на него так, словно он снова стал Джонни Тряпкой.
— Если так, то ничего ты не понял и ничему не научился. Живым ты его не возьмешь, я тебе обещаю.
— Должен быть другой способ. — Он хотел спорить, хотел сказать брату, чтобы тот отошел в сторону и передал право вершить суд королю, но сперва ему нужно было убедить себя самого. — Ты должен ко мне прислушаться…
— Нет! Слушать будешь ты, малыш Джонни. Я предупреждал тебя, чем все закончится. Но ты стоял на своем. И ради тебя я согласился дать шанс твоему драгоценному правосудию. Сам видишь, что из этого вышло. Можешь передать своему королю, что его законы это просто слова, написанные на бумажке, которую легко разрубить мечом. Меч всегда побеждает.
После всего, что случилось, не откажется ли Роб помочь королю? Успеет ли подкрепление вовремя? Все это перестало иметь значение. Король и его законы слишком далеки от границ. Здесь нет иного правосудия кроме того, что люди добывают для себя сами. И пока король не изменит заведенный порядок, ничего не изменится.
— Как бы то ни было, я поймаю его и прослежу, чтобы его наказали.
Роб тряхнул головой.
— Зачем? Ты ясно дал понять, что это не твоя битва.
Затем, что он поклялся священными камнями на Горбатом холме.
— Затем, что я при тебе поклялся Кейт, что доведу дело до конца, если этого не сделают смотрители.
Он дал слово с легким сердцем, не задумываясь о том, что придется его выполнять. Но теперь он был связан не только словами. Он увидел врага в лицо. Увидел, как он обошелся с Кейт.
Роб молчал, но в его глаза тенью прокралось неожиданное одобрение.
— Ну что ж, малыш Джонни, — наконец вымолвил он. — Похоже, ты наконец-то дорос до этого дублета.
Джон опустил голову. Кейт с ним не согласится. Он подвел ее и пока не искупит свою вину, у него нет права называться Брансоном. Как нет права называться мужчиной.
— Идем, — позвал его брат. — Надо собраться и решить, что делать дальше.
Он снова взглянул на Кейт. Рядом с нею стояла Бесси, у ног сидел пес.
— Сначала я должен поговорить с ней.
* * *
Она не стала упрекать его, когда он подошел.
Не хотела тратить на него слова.
Она просто стояла неподвижно, как статуя, с запечатленной на лице яростью.
Бесси отошла в сторону, и он мысленно поблагодарил сестру за понимание. Она одна из всех не смотрела на него с осуждением, тогда как даже в глазах пса читалось разочарование.
— Идемте со мной, — сказал он.
Она не двинулась с места.
Тогда он взял ее за руку и потянул за собой к реке, подальше от чужих ушей.
Она испуганно вскинула голову.
— Я не давала вам разрешения…
Он возненавидел страх в ее глазах.
— Я его не спрашивал.
— Как не спрашивали, когда приехали к нам. — Она вырвала руку. — Вы возомнили, что сможете остановить ветер и заставить солнце двигаться вспять. Теперь вы убедились, что это невозможно? — Гнев в ее глазах померк. — Как будто господь наказывает меня, спасая его.
Он возненавидел беспомощность в ее шепоте.
— Его спас человек, а не бог.
Она моментально подобралась.
— Карвел?
— Не думаю, — ответил он, хотя сам не был уверен.
— Значит, смотритель англичан. Неважно. Им обоим нельзя доверять.
Теперь и он понимал это.
— Вождь Сторвиков отлучил его от семьи. Вилли-со-шрамом стал изгоем.
— Но он по-прежнему жив. Бродит себе на свободе на спорных территориях, в то время, как я… — Она зажмурилась, чтобы не заплакать.
Он заставил себя не трогать ее, дождаться, пока она не заговорит снова.
— В то время, как мой отец лежит в могиле.
Возразить было нечего. Она доверилась ему, а он подвел ее.
— Я выслежу его сам.
Они дошли до реки. Золотистые листья, облетевшие с деревьев, лежали на земле и плавали на поверхности воды. Пес выбежал на берег и, опустив голову, принялся жадно пить.
Наконец она подняла глаза. Боль сменилась недоверием.
— Правда?
Да. Ради тебя.
Мысль возникла мгновенно, но он не смог прямо сказать ей об этом. Он и самому себе едва мог в этом признаться.
— Вы не поверили мне, когда я дал вам слово?
Она недоверчиво всматривалась в его лицо.
Он и сам едва себе верил.
Не выдержав, он взял ее за руку, словно своим теплом хотел убедить, что его клятва это не пустые слова.
Она опустила глаза.
— Как же вы сдержите слово о Вилли Сторвике, если нарушаете все остальные?
Он выронил ее руку и сделал шаг назад, жалея о самом первом своем обещании.
— Я обязательно поймаю его. — Сдаваясь, он поднял вверх руки. Королю он все объяснит позже.
— С чего вдруг такая решимость? Что изменилось? Мой отец стал мертвее, чем был вчера?
Нет. Не гибель ее отца терзала его.
— Законы, смотрители, все подвели вас. — И я тоже. Он задумался, сможет ли король понять, что им движет.
— В таком случае я благодарна вам, Джонни Брансон. — Она посмотрела ему в глаза и взяла за руки. — Я знаю, насколько это будет непросто, особенно для вас.
Он посмотрел вниз, на ее ладони. Только что она отвергала его прикосновения, а теперь тянется к ним сама. Кто она на самом деле и чего от него хочет?
— Но когда я поймаю Сторвика, на этом все должно закончиться. Никаких новых убийств быть не должно.
Она покачала головой.
— Это не от меня зависит.
— Но вы можете помочь мне убедить в этом Роба.
Она отвернулась, но не отняла рук. Пережив этот тяжелый, омраченный ужасом день, она вдруг стала выглядеть робкой и неуверенной, как обычная юная девушка.
Ее невинное прикосновение разожгло пожар в его груди, породило нестерпимое желание совершить нечто большее, чем месть. Желание защитить свое. Все то, что он хотел сделать своим.
Землю. Семью. Дом. Женщину.
— Подумайте об этом, Кейт. — Он запнулся. — Подумайте о мирной жизни…
Вдруг его мысли спутались. Ее губы манили его к себе. Он наклонился и…
И вспомнил, что последним ее губ касался Сторвик.
* * *
Кейт раскрыла навстречу ему губы. Она подарит ему поцелуй — как знак благодарности, как печать, которая закрепит их сделку. Она даст понять, что видит, какую жертву он приносит своим обещанием.
Не больше.
Но она обманывала себя. На самом деле его поцелуем она хотела уничтожить воспоминание о Вилли. Обрести надежду, что однажды, когда с возмездием и страхом будет покончено, она станет нормальной женщиной.
До Джонни она не смела на это надеяться.
Он нерешительно замер, уважая ее желания и свою клятву. Глубоко вздохнул, словно приготовившись заговорить.
Крепко зажмурившись, она прильнула к нему. Она не хотела, чтобы он спрашивал разрешения поцеловать ее или чтобы прятал руки за спину. Она хотела, чтобы он обнял ее и защитил от пережитого сегодня ужаса.
Все прочее подождет.
Весь день она была Храброй Кейт. Следила. Ждала, напрягшись всеми нервами. Сдерживалась, чтобы не убежать. Люди могут быть счастливы, сказал он. Даже если жизнь тяжела.
Докажи мне, что это правда. Хотя бы на миг.
А когда это миг пройдет, она опять станет Храброй Кейт, которая никого не боится.
Но он не двигался. Его руки были упрямо прижаты к бокам. Тогда она сама обняла его за талию, прижалась к его груди, защищенная сшитым ею дублетом, и приподнялась на цыпочки, ловя его губы.