Они это не обсуждали. И больше не делили постель.
Но в ночь перед атакой она проскользнула в окутанный сумерками зал и присела в уединенной нише выходящего на запад окна.
Он устроился рядом, своим телом закрывая ее от посторонних глаз, и взял ее руки в ладони. Твердые камни, за день нагретые солнцем, медленно расставались с теплом.
— Завтра все будет кончено, — произнес он.
Она кивнула, отчаянно надеясь, что он прав, и что после этого она, наконец-то, станет свободна.
— Я не хочу уезжать без… — заговорил он снова.
Снова боль. Не было нужды спрашивать, что он имеет в виду.
— Да. — Она сжала его руку. Нужно попытаться еще раз. Даже если не получится дойти до конца, она должна прикоснуться к нему, обнять, сотворить своими ласками оберег, который подарит ему защиту в бою. — Но где?
Замок был переполнен воинами. Люди Карвела и Брансонов, объединившись, были готовы сокрушить любые силы, которые мог выставить против них Сторвик.
Смельчака, после того, как он, переполошившись от обилия чужаков, начал рычать на всех подряд, оставили снаружи. Комната, которую она делила с Бесси, была занята женами и дочерьми, приехавшими помочь с готовкой для их маленькой армии.
— Роб ляжет со своими людьми в зале. Хотя вряд ли он сможет заснуть.
Ее глаза широко раскрылись.
— Значит, его спальня свободна? — Кровать с пологом. Огонь в очаге. Табурет и сундук. Немудреная обстановка, но комнаты лучше в замке не было.
Когда в прошлый раз они были там вместе, на кровати лежало тело его отца. Что ж, не она одна увидит в этой комнате призраков.
— Ты уверен?
— Да, — твердо сказал он.
В темноте никто не увидел, как они поднялись вверх по лестнице. Как открыли дверь и зашли в пустую комнату, где в очаге жарко потрескивал огонь.
— Бесси, — прошептала она. Огонь, свежие простыни, тарелка с овсяными лепешками, две кружки с элем. — Здесь была Бесси.
Он обнял ее со спины и развернул к себе.
— Сегодня здесь будем только мы. Ты и я. И никого больше.
Все, как она мечтала. Изгнать призраков. Похоронить кошмары.
Она дотронулась до его щеки, смакуя прикосновение к его коже.
— Никого, кроме Джона и Кейт.
— Мы не будем спешить. Просто позволь мне сделать тебя счастливой.
Мужчина и женщина могут подарить друг другу счастье. Наверное, это правда — для тех, к кому благосклонна судьба. Она хотела верить, что это правда.
— Что я должна делать?
— Совершенно ничего. — Он взял ее на руки и положил на кровать.
Напряженно вытянувшись на пуховой перине, она заставила себя разжать кулаки.
Он взял ее лицо в ладони, и она вцепилась взглядом в его глаза, словно они могли спасти ее. Я в безопасности, пока вижу, что это Джонни.
— Не бойся. Я буду говорить обо всем, что собираюсь сделать. Если тебе что-то не понравится, просто протяни руку, и я остановлюсь. А если тебе чего-нибудь захочется, просто скажи.
— Я поняла, — сказала она, ничуть в этом не уверенная.
Огонь, уютная синяя ткань полога — сама обстановка умиротворяла ее. Все дурное — твердая земля, запах вереска, беззащитность — осталось снаружи. Внутри, за надежными стенами замка, ее воспоминания были связаны только с Джоном.
Он взял ее левую руку и перецеловал каждый пальчик, потом прижался губами к ее ладони.
Она следила за каждым его жестом.
— Я бы посоветовал тебе закрыть глаза, — проговорил он мягко, не настаивая, и улыбнулся.
Она покачала головой. В прошлый раз она уже закрывала глаза.
— Мне нравится смотреть на тебя.
Он тронул ее волосы.
— Мне тоже нравится смотреть на тебя.
Он провел пальцами сквозь короткие светлые пряди, добрался до кончиков и потянул за них, словно желая сделать длиннее.
До недавнего времени она заставляла Бесси стричь себя совсем коротко, так, чтобы волосы едва прикрывали уши. Чтобы никто больше не смог схватить ее за косу и помешать убежать.
— Я могу отрастить их, — произнесла она, задумавшись, каково будет снова отпустить косы. — Если хочешь.
Он покачал головой.
— Даже если мне чего-то хочется, это еще не повод заставлять тебя делать это. — Он говорил вовсе не о ее волосах.
— Делай все, что пожелаешь. Мне понравится все. — Ложь, в которую она хотела поверить.
— Оно необязательно должно тебе нравиться, даже если тебе нравлюсь я сам. Но я буду нежен. Я обещаю.
Она кивнула, хотя ее тело продолжало держать оборону. Он медленно провел пальцами по ее щеке, вниз по шее и горлу. Зацепился за ворот рубахи.
— Помоги мне.
Он был так добр, что уступал право контролировать ситуацию ей. Неужели он понимает, насколько ей это необходимо?
Она сняла рубаху, и ее окутала ночная прохлада. Затем его теплые пальцы легли на нее, волнуя кожу словно бурлящая речная вода. Он не спешил, давая ей время привыкнуть. Приласкав ее плечи, спустился к ложбинке между грудями. Затем, тронув ребра, вернулся к плечам, потом пробежался вниз по рукам, пока его пальцы не переплелись с ее собственными. Везде, где он ее трогал, кожа вспыхивала теплом. И замерзала, едва он отводил пальцы.
Слишком медленно. Она не хотела ждать. Его ласки должны уничтожить ее прошлое.
— Необязательно так тянуть время.
— Ах, Кейти, любовь моя, ведь это и есть самое приятное.
Любовь моя. Он, наверное, называл так множество женщин.
— Но я… — Что? Она хотела, чтобы все быстрее закончилось. И чтобы длилось вечно.
— В прошлый раз мы слишком поторопились. Ляг на спину.
Она вытянулась на кровати, пытаясь сосредоточиться на его ласках и не забывать, что она здесь, в этих покоях, и рядом нет никого, кроме Джонни Брансона.
Его пальцы лениво играли на ее коже, и она затрепетала, начиная оттаивать. Но внутри ее тело оставалось враждебным. Со скованными мышцами она держала себя наготове. Дать отпор. Сорваться и убежать.
Он начал снимать с нее чулки, оголяя бедра. Она схватила его за запястья.
— Нет. — Он не послушается.
Но он остановился.
Она зажмурилась, сдерживая слезы. Там внизу… Там внизу уже побывал тот человек. Когда в прошлый раз она ощутила нагими бедрами колючую ткань, то вспомнила, как он шарил в штанах, прежде чем…
Она открыла глаза и увидела, что его улыбка пропала.
— Слишком рано, — прошептал он. — Я подожду, пока ты не станешь готова.
Словно получив отсрочку от смерти, ее тело расслабилось. Но смерть уже завтра могла настигнуть любого из них.
Если Вилли Сторвик умрет, будет ли этого достаточно? Вдруг она никогда не станет свободна?
Она представила себя через много лет. Джонни Тряпка давно вернулся к своему королю, а она, брошенная в одиночестве, по-прежнему живет в тюрьме, которую соорудил ее разум. По-прежнему парализована ниже талии после тисков Вилли.
— Нет! — Боясь потерять свой единственный шанс, она переплелась с ним пальцами, отказываясь его отпускать. — Я готова. — Их глаза встретились.
Перебирая ее пальцы, Джон внимательно посмотрел ей в глаза.
— Тогда покажи мне, — наконец произнес он. — Покажи, чего ты хочешь и к чему ты готова.
— Ты будешь делать только то, о чем я попрошу? — Эта мысль несколько успокаивала.
— Пока ты не перестанешь знать, о чем просить дальше.
Не будь она так напряжена, то улыбнулась бы, благодаря за то, что он понимает, насколько она неопытна.
— И помни, если тебе не понравится то, что я буду делать, просто скажи нет.
Это слово останавливало его раньше и остановит снова. Она должна в это верить.
Он уже оделил вниманием ее руки, шею, ее ребра и талию, но ее груди тоже молили о ласке.
Она посмотрела вниз.
— Там.
Он улыбнулся.
— Где именно?
Она скосила глаза на ложбинку между своими грудями, и он погладил то место, на которое она указала, однако не совсем там, где ей на самом деле хотелось. Потом расправил пальцы, и она застонала, изогнувшись так, чтобы уткнуться сосками в его ладони.