Повернувшись к нему, Роб смерил его красноречивым, с детства знакомым взглядом — малыш Джонни Тряпка.
— Сторвики убили ее отца. По-твоему, она должна прыгать от радости?
— Нет, — ответил он, не желая уступать. — Но и не одеваться в мужское платье и не разгуливать с мечом.
Роб ничего не ответил. На его лице застыла скорбь. Он только что потерял отца. И у него тоже не было повода прыгать от радости. И если Джон раньше времени начнет настаивать на своем, он не согласится отправить подкрепление королю.
— У нее нет матери? — спросил Джон, нарушая молчание.
— Умерла. Задолго до отца.
— Братья? Сестры?
Роб покачал головой.
Потеряв свою семью, она решила присвоить его собственную. Что ж. Пусть забирает, не жалко.
— Когда это произошло? — Брат словно получал удовольствие от того, что из него приходилось клещами вытягивать каждое слово. — Когда убили ее отца?
— Два года назад.
Прошло больше времени, чем он думал. Более чем достаточно, чтобы ее рана затянулась.
— Как это случилось?
Роб вздохнул, очевидно понимая, что Джон не отстанет с расспросами, пока не услышит ответ.
— Она мало что рассказала. Стояло лето, как сейчас. Они были в горах, перегоняли стадо. На них напал Вилли. Убил всех, кроме Кейт. Угнал скот.
Убил всех. В приграничье так было не принято. Однако, следуя неписанному закону, он пощадил женщину.
— Что же вы не послали за ним погоню?
— Мы узнали обо всем неделями позже.
— Почему?
— Она пришла не сразу. Сперва похоронила отца и всех остальных.
Джон снова взглянул на Кейт. Эта женщина едва могла удержать клинок вертикально. Каких же душевных и физических сил ей это стоило?
— А потом?
— Мы пытались до него добраться, — огрызнулся Роб, будто Джон обвинял его в попытке уклониться от долга. — Но Сторвик все отрицал, и смотритель марки со стороны англичан не стал призывать его к суду.
В приграничье действовали свои законы, и за их соблюдением с обеих сторон границы следили назначенные королями смотрители.
— Даже если бы его судили, — продолжал Роб, — все равно у нее не было доказательств. Только ее слово против его.
— Значит, отец пообещал восстановить справедливость, раз в этом не преуспели смотрители. — Неожиданно он понял, как привлечь Роба и всех остальных на сторону короля. — Король назначил нового смотрителя от Шотландии. — Он наклонился вперед. — Я привез бумагу о его назначении. Этот человек заставит Сторвика ответить.
Роб фыркнул.
— Все они одинаковы. Что шотландцы, что англичане.
— Только не он. — Джон старался говорить уверенно, хотя почти не знал этого человека. — Ты обязан предоставить ему возможность проявить себя.
— Яобязан? — почти закричал Роб. — Сначала ты уезжаешь от нас, потом возвращаешься и диктуешь мне, что я обязан делать?
— Я уехал не по своей воле. Меня отослал отец. — Он понизил голос, надеясь, что Роб последует его примеру.
Но тот и не подумал говорить тише.
— Пусть так, но что-то я не заметил, чтобы ты торопился вернуться после того, как тебе стукнуло двадцать один.
— Меня не приглашали.
— Чтобы вернуться домой, не нужно ждать приглашения, Джонни. — Каждое его слово дышало высокомерием.
— Нужно, с учетом того, как меня встретили. — Он заметил, что разговоры в зале прекратились.
— Чему ты удивляешься? С момента своего приезда ты только и ноешь о том, что Брансоны обязаны помочь твоему драгоценному королю. Мог бы, по крайней мере, не оскорблять память отца до похорон.
Его надежды на то, что Роб примет правильное решение, стремительно рушились.
— У нас мало времени. Король ждет подмоги в Восточном Лотиане не позднее середины октября.
В глазах Роба установилась решимость. Он встал.
— Знаешь, что, Джонни. Мойотец намного важнее твоегокороля. Придется вам с ним подождать моего решения, пока мы не похороним Рыжего Джорди.
Развернувшись к нему спиной, Роб вышел из зала.
И когда Джон поднял голову, он увидел, что на него в безмолвии смотрят все. Включая Кейт Гилнок.
Глава 3.
Не годится этот день для похорон, подумал Джон, когда наутро они собрались за стенами замка под лучами яркого летнего солнца.
Похоронную процессию возглавляла Бесси, как сделала бы их мать, будь она жива. В немом благоговении Джон смотрел на сестру, безропотно принявшую на свои плечи еще одну ношу. Из восьмилетней девочки, какой он ее запомнил, она превратилась в женщину, которая, казалось, успела познать все тяготы жизни и примириться с ними.
Брат подошел к гробу, готовясь поднять его на плечо. Джон вышел следом.
— У меня уже есть пятеро желающих, — буркнул Роб.
— И ни один из них не приходится ему сыном. — Джон остановил этих пятерых взглядом. Пусть отец отослал его из семьи, но то была его роль, его право.
Его долг.
Не дожидаясь одобрения Черного Роба, мужчины отошли, признавая справедливость его притязаний.
Он встал напротив брата, и по кивку Роба они подняли гроб на плечи.
Бесси вела их на кладбище, вполголоса выводя печальный мотив без слов. Чуть позади, готовая оказать его сестре помощь, если та вдруг ослабнет, держалась Кейт. Коротко остриженная, одетая в свободные штаны и сапоги до колен, она походила на мальчишку.
Гроб тяжело давил на его плечи, пока они приноравливались к шагу друг друга. Крепко вцепившись в крышку обеими руками, Джон чувствовал, как вес умершего отца тянет его к земле. Но он удержался от того, чтобы первым попросить об отдыхе, и за милю, что отделяла замок от кладбища, они сделали перерыв всего раз.
Семейное кладбище Брансонов лежало с подветренной стороны холма возле заброшенной церкви. Могила была уже подготовлена рядом с местом, где была похоронена его мать. Осталось только достать тело из гроба и опустить его на веревках в яму.
Святые отцы, молитвы, возложение рук, погребальные обряды — всего этого они были лишены с тех пор, как несколько лет назад архиепископ Глазго проклял приграничных рейдеров и отлучил их от церкви.
Священник ушел.
Брансоны остались.
Вот и все. Сейчас отец обретет последний приют рядом со своими предками. Ляжет в землю, на которой родился и жил. Наверное, так оно и правильно, подумал Джон, когда они опускали тело в могилу.
Он обвел взглядом долину, которую так любил отец. Серые тучи, скопившиеся над холмами, заслонили солнце, и его душу кольнуло непрошенное, давно забытое чувство. Как и все они, он тоже был плоть от плоти этой земли.
Но теперь он чувствовал себя чужаком. Брат и его товарищи не заблудятся здесь даже безлунной ночью. Для него же родная земля стала подобна женщине, которую он не успел познать. Плавные изгибы манили, но он не знал, как ее тело отзовется на его ласки. Он еще не нашел ее сокровенных мест.
Джон невольно перевел взгляд на Кейт. Что же скрывается за ее маской? Она напоминала ему обо всех проблемах, с которыми он столкнулся: о семье, которая его отвергла, о ставшей незнакомой земле, о непривычном ему образе жизни.
И все же в ней было нечто такое, что притягивало его, искушало проникнуть под ее защитный покров и раскрыть ее тайны. И одновременно наполняло его душу печалью, заставляя ощутить горечь утраты.
Он услышал знакомый с детства мотив. Бесси и Роб, соединив голоса, запели балладу о Брансонах, рассказывая историю их позабытого предка, память о котором сохранилась лишь в строках песни.
Старую быль мы хотим рассказать
Про викинга, брошенного умирать.
Первого Брансона на смерть обрекли,
Оставили в поле с раной в груди.
Всеми забыт, он не умер от ран,