Бой завязался снова. Но по мере того, как накапливались силы, оборонять башню становилось всё легче и легче. Наконец настал момент, когда ратники перешли в атаку, тесня теряющих свою прежную самоуверенность орков.
— К воротам, к воротам, братцы, порывайся! — зычный крик десятника, раздавшийся под сводами башни, подстегнул ратников. Разъярённые гибелью друзей, росские воины, сметая всё на своем пути, устремились вниз по лестнице. Несколько десятков ратников, словно малый ручеёк, стеклись к основанию башни и, устелив свой путь трупами отчаянно сопротивлявшегося противника, прорвались к воротам. Андрей тут же обрубил цепи и, раскурочив подъемные механизмы, опустил мост.
— Засов выбивайте! — видя, что мост опущен, прорычал всё тот же десятник, окровавленной рукой отбрасывая в сторону разрубленный на части и ставший бесполезным деревянный щит.
— Навались! — Дубов, упёршись левым плечом в край огромного бревна, служившего запором, напряг мышцы, и оно, заскрипев, чуть сдвинулось. — Давай, братцы, пошло, поехало!
Опомнившиеся орки повалили со всех сторон, охватывая немногочисленных ратников железным полукольцом.
— Дружнее навались, братцы! — десятник, увернувшись от предназначавшегося ему удара, раскроил черепушку ближайшему орку, сделав выпад вперёд, заколол другого и, отпрянув в сторону, полоснул остриём меча по руке третьего. Орки сомкнули свои ряды плотнее, передняя шеренга ощетинилась копьями. — Давай, давай! — задыхаясь от усталости, кричал десятник. — Сергий, Святолюб, к воротам! — приказал он, отправляя к никак не поддающемуся засову ещё двоих из числа и без того немногочисленных, противостоящих оркам ратников.
— Ну же, скорее! — вновь взревел десятник и рухнул на землю с прострелянной грудью. Его рука ещё пыталась уцепиться за стрелу и вытащить её, а сознание уже навсегда померкло. Бежавший вслед за ним Святолюб, не успев повернуться, взмахнул руками и, обагрив мостовую своей кровью, повалился навзничь. Сергий добежал до ворот и навалился на никак не желавший скользить по шкантам засов. Гигантское бревно, казалось, было приковано к своему месту цепями.
— Ах, ты, сволочь! — обругав не обременённый совестью древесный ствол, Андрей бросил быстрый взгляд в сторону. Силы ратников таяли с каждой минутой. Сейчас толпе орков противостояло не больше десятка россов, а у ворот вместе с Андреем осталось пятеро. Но и они один за другим падали, сражённые вражескими стрелами. Вот толстый орк, спрятавшись за спинами своих товарищей, с усилием размахнулся и с криком метнул своё копьё. Тяжёлый наконечник ударился в правое плечо Дубова и погрузился в него по самое основание. То ли от удара, то ли от ветхости, но древко копья хрустнуло и обломилось, упав на камни мостовой, оно загромыхало и откатилось в сторону. Побледнев от боли, Андрей заскрежетал зубами, но меча из рук так и не выпустил. Почти тут же орки разметали отбивающихся из последних сил ратников и устремились к тем, кто пытался открыть ворота.
— Сергий, к оружию! — Андрей сшиб набежавшего орка ногой, повернулся спиной к засову и, упершись в него хребтиной, надавил так, что хрустнули кости, начали рваться, не выдерживая усилий, мышцы. Но, наконец, проклятущее бревно заскользило по пазам, винтом выходя из своего "лежбища", и ворота с грохотом распахнулись. Андрей отпустил с грохотом упавшее под ноги бревно, сделал пару шагов вперёд и, влекомый силой тяжести, рухнул вниз в ров под тень перекинутого над ним моста.
— Ворота, ворота раскрываются! — закричали в росском войске и слегка попятились назад, ожидая стремительной вылазки противника.
— Да куда вы прёте, чего сконфузились, али орков не видели? За мной, братцы! А постой… то ж Андрейка Дубов врата нам распахнул! Так поспешай, братцы, покудова ироды их вновь не запахнули! — с громким криком увлекая за собой свой десяток, к воротам бросился десятник Евстигней Родович Землепашцев.
— И верно! — вскричал кто-то в толпе ратников, впрочем, не стремясь присоединяться к атакующим. — Вона он на цепях повиснул, щас падёт! Ах ты…
— Так шо ж мы стоим-то, братцы, ура! — победный крик наконец-то разнёсся над всем войском, и всё больше разъяриваясь от пьянящего предвкушения сечи, к воротам хлынула лавина росского воинства. Ратники Родовича, едва успев протиснуться в оставшуюся щель закрываемых ворот, в безудержной отваге сумели оттеснить орков. Во всё расширяющийся проём хлынули всё новые и новые ратники, наконец, бой у ворот стал медленно смещаться в сторону города. Вскоре защитники крепости дрогнули, и их отступление превратилось в паническое бегство.