— Мудрый ты чародей, много правды говоришь, но не верю я, что человек сумеет сдержать волю Чёрного Повелителя. Да и мёртвые как поднимутся, кто на них укорот найдёт?
— Странны твои сомнения! Да коль мы их из тьмы вызволим, как смогут они нашей воле противиться?
— Нет! — Рахмед отрицательно покачал головой. — Даже если ты и прав, не бывать этому! Не стану я тьму из сопределья вызволять, лучше мы будем биться с врагом до последнего воина!
— Смотри, воля твоя, — вроде бы легко согласился Караахмед, — я как лучше предлагал. Только как бы поздно потом не было. Россы по пятам пойдут.
— Значит так предком положено нам сги… — Рахмед хотел сказать что-то ещё, но впереди раздались крики, и их беседа так и осталась незаконченной…
Родович повёл ратников по прямому пути, усыпанному крупными осколками скал и порой едва преодолимыми завалами, состоящими из огромных полусгнивших деревьев. Иногда он на мгновение останавливался, чтобы свериться с направлением или сделать зарубки для идущих следом. Но тут же продолжал движение, не сбавляя, а даже увеличивая скорость. Несмотря на попадающиеся по пути препятствия и дикость окружающих мест, десятнику всё время казалось, что они идут по следам давно забытой, погребённой временем дороги. Иногда из-под песчаного заноса виднелся кусок гладко отшлифованной плиты, иногда под ногами попадался участок почвы, словно специально выложенный крупными ровно подогнанными камнями, иногда по сторонам виднелись почти правильной формы полуметровые столбы. Всё это наводило на мысли, что некогда здесь пролегала прямоезжая дорога, сегодня позабытая и людьми и орками. Да, похоже, дорога здесь и впрямь когда-то извивалась, только лежала она тут в то время, когда по нынешнему пути, по которому орки ходили, река полноводная бежала. Она — то (река то есть, а не великий колдун прошлого, как считали некоторые) и пробила своими водами путь в запруде горной, может и впрямь созданной всевышним. Но, стало быть, тому время пришло, раз такое стало возможным. Впрочем, об этом Родович не слишком задумывался. Другие мысли его печалили: как успеть до ущелья добежать да дух не выпустить, и как до подхода остальных десятков особой сотни продержаться. Дышалось с трудом, лёгкие с хрипом всасывали воздух, во рту стоял тяжёлый привкус металла. Вершина хребта, на который они выбрались, едва ли не цеплялась за несущиеся по небу облака. Под ногами и действительно оказалась древняя, полузасыпанная, поросшая чахлыми буками дорога. Но, видимо, она хранила следы какой-то древней магии, ибо деревца эти, мало того, что были чахлыми и едва достигали человеческого роста, но и ещё стволы их и ветви тянулись к обочине, оставляя в центре свободный участок, истоптанный следами звериных лап и копыт. Идти стало легче, и Родович, бросив взгляд на бегущих следом ратников, снова прибавил скорости.
Близ узкой горловины каменного ущелья они оказались почти одновременно. Бегущий в слепом азарте борьбы, ничего не видящий Айдыр — сын правителя и спускающийся с горы Евстигней Родович. Десятник первым заметил бегущего врага. Припав на колено, он сдёрнул со спины лук и наложил тетиву. Но то ли глаз, обильно залитый потом, оказался неверен, то ли уставшая от гонки рука дрогнула, но стрела, нацеленная бегущему под кручей орку в грудь, отклонилась, и вместо того, чтобы пронзить сердце оркского наследника, ударила по краю поднятого над головой тюка с добычей, пробила тонкую козью шкуру, коснулась позолоченного кубка, разбила вдребезги хрустальную вазу, и только потом, выйдя наружу, ударила остриём чуть ниже темечка. От неожиданности Айдыр испуганно ойкнул и, запнувшись о собственную ногу, повалился на землю, причём так удачно, что сразу оказался за камнем, вне пределов досягаемости росского лучника. И как бы ни был он увлечён гонкой, как бы ни был ошарашен неожиданным появлением противника (а то, что это вражья стрела, а не божья кара, наследник престола не сомневался!) ему хватило сообразительности, чтобы прижавшись к камням, притвориться потерявшим сознание. Умирать смертью героев он не спешил, предоставив это право другим, скорее более глупым, чем более храбрым, воинам.
Стрелы свистели, осыпая и одаривая бегущего противника лёгкой смертью. Пока ещё десятку Родовича везло. Растянувшиеся по дороге орки подтягивались медленно, и в своей глупости становились лёгкой добычей росских калёных стрел. Но вскоре бегущие сообразили, что бежать против уцепившихся за вход в ущелье ратников малым числом убийственно и остановились, ожидая подбегающих сзади. Наконец, когда их набралось не менее полусотни, орки с гортанными выкриками бросились вперёд.