Корт, староста деревни
Да многое в нём странным показалось.
Во-первых, въехал он к нам со стороны орков, один, и выглядел как офицер из гвардии имперской. Да только вот не офицер он никакой, я их за время службы навидался. Осанка, взгляд, да и не разговаривают так гвардейцы с простым людом.
И потом - откуда ратники имперские на той стороне - всего неделю, как орки свои набеги начали. А дорога от них одна - через Медный лес и деревню нашу. Мирта сразу сказал, мол, шпион, да только чушь всё это; не бывает у орков людей-шпионов, налетают как воронье и режут всё живое, а что не режут, то жгут. Ну а наша деревня им на один укус, сорок дворов, а мужиков всего ничего.
Во-вторых, плащ на нем был богатый, заметный такой плащ, и ткань дорогая, и выделка, но только местами порубленный и пробитый, и в пятнах бурых, а сам он вроде как невредим; вот так-то. И в глаза он никому не смотрел, один раз на меня взглянул, так лучше бы и не глядел - чернота там одна, нечеловеческая, скажу вам, чернота.
Я-то, по правде сказать, на тот момент надежду потерял. Три дня как послал за подмогой, до гарнизона в Печеге. Это недалече, за день обернуться можно. Потому как ясно было, что к нам не сегодня-завтра сунутся. Орки пару соседних деревень вырезали, которые по ту сторону Жилки - это речка, за которой Медный лес. Мирта оттуда пришел, голова в крови, чудом спасся. Ну тогда и решили за ратниками послать.
А сами... Я никого не неволил, конечно, кто захотел, ушел сразу, немного таких было. Только вот накануне того дня, ночью шестеро ушли, Люкан их подбил. Тихо ушли, не предупредили, бог им судья. Может и правильно, потому как если честно, что с ними, что без них, не сдюжили бы мы. Мост соломой обложили, луки наладили, да только против орков не устоять, если их больше десятка будет, понятно. Я тогда об Анель только подумал, не настоял, что бы ушла, ну, дурак старый, хотя не ушла б она, конечно.
Ну а рог затрубил, подумал что всё. А это не орки, это вот он и приехал, не-пойми-кто. Парни, что в карауле, его чуть не продырявили из луков ещё на мосту, но он как чувствовал - спешился, коня вёл медленно, оружия и видно не было. В дом вошли, он умылся, плащ снял, и смертью от него веет.
А не знаю, почему - и не в крови дело, но нечеловеческое что-то в нём.
Астаром представился - не чинов, значит, не титулов - Астар и всё. Вроде как не из благородных, хотя бог его знает.
Анель, дочь Корта
Люкан не позвал меня с собой. Я бы не пошла, но это неважно. Он же не знал, что я бы не пошла, верно? Он боялся, что я скажу отцу, но я бы не сказала, потому что нельзя было говорить. Хотя и не говорить тоже нельзя. Вот и думаю, что ж получается, Люкан не виноват, он всё правильно сделал? Он просто ушел, мне и выбирать не надо было, идти с ним или не идти, говорить отцу или не говорить. И еще пятеро ушли с ним.
Мирта это первым обнаружил. Кричал, все сбежались и ждали, что отец скажет, а отец просто посмотрел на них и сказал, что всё нормально. Что скоро прибудет подмога, а орки через мост не сунутся. И все кивали, потому что верили отцу, всегда ему верили, а уж теперь им хотелось верить как никогда. Хочется же верить в жизнь, а не в смерть, правда? А когда все разошлись, отец меня обнял, а потом посмотрел так внимательно - я думала, про Люкана спросит; нет, не спросил. А я спросила; спросила, что с нами будет, а он так просто сказал: бог, мол, решит, кому жить, а кому умереть.
Отец раньше никогда не говорил так, он, как мама умерла, вообще про бога не вспоминал, да и молиться перестал. Наверное, потому мне все понятно стало.
Я ушла к Жилке. Смотрела на воду и думала. Но про смерть не получалось думать, будто и нет никакой смерти. И про орков думать тоже не получалось. Я попыталась представить - черные повязки, кривые мечи, а тут рог затрубил. Страха не было, наоборот даже - ну, облегчение какое-то настало. Побежала к мосту, но это были не орки, это был гвардеец конный. Навка сказала, что орков обошли с тыла, а он прискакал рассказать, хотя откуда ей было знать, просто болтала. Но парни на мосту, что в карауле были, обрадовались, только Мирта не обрадовался, а наоборот - напрягся и лицом потемнел. Офицер этот с отцом сразу ушли в дом, но и я за ними, и я тогда еще подумала, что теперь Люкан вернется, и мне ему надо будет что-то говорить, а говорить ему будет нечего.