— Я очень рада, что между нами теперь нет секретов, дорогая! Иди скорее к Мелине! Она, наверное, уже вся извелась от любопытства!
Они спустились по лестнице, держась за руки. В это самое мгновение домой вернулся Адриан. Он радостно с ними поздоровался. На щеках жены он увидел едва заметные следы слез, но ее ласковая улыбка тотчас же его успокоила. Похоже, Мари забыла о том, что угнетало ее за обедом.
Оставаясь с Луизоном все время, что понадобилось матери и дочери для «наведения мостов», Мелина блестяще играла роль молодой мамочки. Она рассказала ему историю «Козочки господина Сегуэна», показывая красивые картинки из детской книжки. Внимательный и послушный мальчик, переворачивая странички, внимал увлекательному рассказу. Но время шло, и девушка приготовила малышу, который успел проголодаться, суп с вермишелью. Она как раз надевала на Луизона слюнявчик, когда остальные члены семьи вошли в кухню.
Как всегда любопытная, Мелина повернулась к Мари и сказала, хитро прищурившись:
— О чем вы там так долго разговаривали вдвоем, признавайтесь?
— Так, о пустяках, — ответила ей приемная мать и поцеловала в щеку. — Хочу сообщить тебе хорошую новость: скоро твоя сестра нам кое-кого представит. Насколько я знаю, с Адрианом она еще об этом не говорила. Речь пока не идет об обручении. Да и сам Гийом еще не заговаривал о браке. Как сказала бы Нанетт, «поживем — увидим!»
Июль 1953 года
Камилле не сиделось на месте. Она еще раз обошла дом, от сада до чердака. Ожидание только усиливало нервозность, и волнение ее достигло предела — в эту ночь она не сомкнула глаз.
Поистине чудесное событие было причиной ее волнения. Родители пригласили Гийома на обед!
Камилла, будучи прекрасной хозяйкой, проследила, чтобы все было безукоризненно. Плитка на полу и паркет сверкали чистотой, букеты цветов оживляли все комнаты, включая кухню, где она почистила все кастрюли и печку.
Адриан встретил ее по пути в гостиную и не удержался, чтобы не подшутить над дочерью:
— Скажи, а твой возлюбленный Гийом не захочет посмотреть наш погреб? Насколько мне известно, ты там не подметала!
— Папочка, не издевайся надо мной! Я хочу, чтобы везде было безукоризненно чисто. Ну, все может быть… Вдруг Гийом предложит мне помочь убрать со стола или еще что-нибудь случится… Пойми, если он войдет в кухню…
Адриан поморщился. Ему совсем не нравилась перспектива помолвки Камиллы с этим молодым человеком. Помимо всего прочего, у них была серьезная разница в возрасте — семь лет! Он до сих пор относился к этому Герену с подозрением. Ни добрые слова Мари, ни волнующие признания дочери не развеяли его сомнений.
Камилла сняла фартук и догнала отца.
— Папа, будь с ним полюбезнее! И прошу, пожалуйста, не ставь его в неловкое положение неприятными вопросами! Мама считает, что не нужно говорить с ним о Макарии, Элоди и Поле!
— Прекрасно! Хорошо, хоть вы не запрещаете говорить о погоде, политике и спорте! Я лично настаиваю на том, чтобы твой будущий жених изложил мне свою точку зрения на брак. Надеюсь, он выдержит вступительный экзамен в нашу семью!
Девушка передернула плечами и удалилась танцующей походкой. Ей было горько думать, что отец относится к Гийому предвзято. К счастью, теперь ее во всем поддерживала мать! Камилла в сотый раз посмотрела на наручные часы и воскликнула взволнованно:
— Уже одиннадцать! Мне пора одеваться!
Перед дверью своей комнаты она столкнулась с Мелиной. При виде приемной сестры вся ее радость померкла. Мелина оставалась единственной серьезной угрозой ее столь долгожданному счастью и исполнению мечты. Глядя на Мелину, Камилла чувствовала, что ее уверенность тает, как снег на солнце. Она вдруг засомневалась в собственной привлекательности…
Камилла в отчаянии сказала:
— Ты собираешься обедать в этом наряде? Ты видела свое декольте? Мелина, прошу тебя, надень другую блузку! Ты нарочно это делаешь, честное слово!
Девушка только пожала плечами. Она очень тщательно выбрала туалет и не собиралась переодеваться. На ней была широкая, присобранная у талии юбка под поясок, в которой ее тоненький торс напоминал цветок в вазе; вырез на хлопчатобумажной черной блузке открывал верхнюю часть ее груди, подчеркивая дерзкие округлости. По плечам рассыпались великолепные черные волосы… Мелина знала, что красива, и рассчитывала доказать это их сегодняшнему гостю. С годами ее желание соблазнять только усилилось. Каждый раз, встречая нового парня, она словно бросала ему вызов…
— И как сильно ты накрасила губы! — продолжала Камилла. — Зачем тебе помада, у тебя губы от природы яркие!
— Какая ты зануда! — насмешливо бросила Мелина, притворно вздыхая. — В кои-то веки к нам в дом придет привлекательный молодой человек, а мне запрещают его очаровывать! Уж не боишься ли ты, что он выберет меня? Но ведь твой дорогой Гийом тебя любит!
Камилла испугалась не на шутку.
— Мелина, ну пожалуйста, надень хотя бы другую блузку! — взмолилась она. — Когда папа тебя увидит, он скажет то же самое!
— А вот и нет! Папа Адриан уже меня видел пять минут назад! Он сказал, что выгляжу великолепно и похожа на Джину Лоллобриджиду в ее последнем фильме, ну, ты слышала о нем, называется «Хлеб, любовь и фантазия». Поэтому я переодеваться не собираюсь! И на этом точка! Кто мешает тебе одеться так же, Камилла?
Их взгляды встретились. Одна готова была расплакаться, другая смотрела вызывающе и гордо. У Камиллы гнев возобладал над отчаянием, и она бросила приемной сестре в лицо:
— Знаешь, Мелина, мне хотелось бы, чтобы мама и папа сейчас оказались здесь и все слышали! Тогда бы они увидели тебя такой, какая ты есть на самом деле, а ты самая настоящая бесстыдница и дрянь!
Слова попали в цель: Мелина подняла руку, чтобы дать сестре пощечину, но та успела скрыться в своей комнате.
— Ты мне за это заплатишь! — бросила Мелина.
А Камилла уже кусала губы, сожалея, что оскорбила Мелину. Но страх потерять Гийома мешал ей мыслить здраво. Вместо того чтобы превращать приемную сестру в своего врага, ей нужно было бы заручиться ее поддержкой… Она села перед зеркалом и стала причесываться. В душе клокотала глухая ярость.
— Ненавижу ее! — пробормотала она. — Ведь я соврала маме, чтобы ее защитить, а она продолжает спать с Морисом! Однажды она поймет, что беременна, эта мерзкая комедиантка!
Нервное возбуждение мешало Камилле сосредоточиться. Она несколько раз собирала волосы в пучок и снова их распускала, недовольная результатом; перемерила три платья и не смогла выбрать, что надеть… Внезапно она услышала, что к дому подъехал автомобиль.
«О нет! Это, конечно, Гийом, а я еще не готова!»
С распущенными волосами, в розовом атласном пеньюаре, она выглянула из окна. Молодой человек заметил ее и радостно помахал рукой.
— Вы замечательно выглядите! — крикнул он.
Покраснев, Камилла отскочила от окна. Не терзаясь больше сомнениями, она собрала волосы в конский хвост, наложила немного румян на горящие щеки и надела голубое шелковое платье. Закрывая дверь своей комнаты несколько минут спустя, она сказала себе: «Он меня любит! А если так, чего мне бояться?»
Для Гийома это тоже было крещение огнем. Он ужасно нервничал. Этот обед в доме доктора Меснье обещал стать для него испытанием, требующим сверхчеловеческого напряжения, но ни за что на свете он бы от него не отказался! Любовь Камиллы многое изменила в его жизни. Он узнал безграничное счастье, и будущее представлялось ему теперь светлым и радостным. История их любви была самым прекрасным, что с ним случилось за всю его жизнь.
Он собрался с силами и постучал в дверь, надеясь, что Камилла спустится, чтобы ему открыть. Входная дверь открылась, и он с удивлением увидел Мари, которую узнал не сразу. Она короче остригла волосы, виски ее посеребрила седина, силуэт слегка отяжелел. Но эти ясные золотисто-карие глаза не узнать было невозможно! Когда-то они смотрели на него сначала с сочувствием, потом — с гневом… Дрожа от волнения, он пожал протянутую руку.