— Дорогой, можно подумать, что ты жмешь на педали вместе с ними! — сказала Мари весело. — По-моему, в тебе погиб талантливый гонщик!
— Увы, я уже слишком стар, чтобы менять жизнь! Но ты сама знаешь, я не отказываю себе в удовольствии покататься на велосипеде по дороге на Бейна!
Растроганная Мари поцеловала супруга. Она получала удовольствие от этого праздника, от солнечного дня.
— Адриан, надеюсь, ты не забыл фотоаппарат в номере отеля? Будет жаль, если ты не сфотографируешь момент прибытия «гигантов гонки»!
Адриан улыбнулся и жестом фокусника извлек из кожаной сумки их недавнее приобретение — фотоаппарат.
— Вот он! А ну-ка, дорогая, встань на камень, и я увековечу тебя в этот день славы, которому мы радуемся вместе со всеми жителями Брива!
Мари послушно замерла на камне, чувствуя себя счастливой. И вдруг со своего места она увидела первую машину каравана прессы — ту, на которой была эмблема сыроварни «Bel».
— Адриан, скорее! Они едут! — крикнула она, поддаваясь охватившему толпу волнению.
С трудом они пробились в первый ряд. Внезапно на плечо Мари опустилась чья-то рука. От неожиданности она вздрогнула.
— Мамочка, с чего это ты проходишь мимо дочери, даже не удостоив ее взглядом?
— Матильда! Я тебя всюду искала! Но в такой толпе это не просто…
Женщины поцеловались. Мари удивил скромный наряд дочери, которая обычно выбирала весьма экстравагантную одежду. Сегодня на молодой женщине были полотняные брюки и серая рубашка. Адриан не стал скрывать своего изумления:
— С каких это пор наша Матильда одевается, как разведчик в тылу врага? Ты и про черные очки не забыла, и про шляпку! Настоящая кинозвезда инкогнито!
Матильда смущенно улыбнулась и сказала:
— Не знала, что правила хорошего тона нынче позволяют глумиться над будущей матерью! Ну здравствуй, папа Адриан! Скажи, ты не против, если я стану называть тебя так, как Мелина? Раньше мне это в голову не приходило…
— Папы хватит, моя девочка! — тихо отозвался тот. На Адриана нахлынула волна нежности. — Но раньше ты ни за что не хотела говорить мне «папа»! С шести лет ты, упрямица, называла меня или «отец», или «Адриан»!
Матильда бросилась к нему на шею, в глазах ее блестели слезы.
— Я была глупая! Теперь мне хочется называть тебя только так — папа!
Эта сцена немного испортила Мари настроение. Она знала по опыту, что, когда дочь начинает изливать нежность на кого-то из родных, это означает, что дела у нее идут не слишком хорошо. И все же она растрогалась.
— Идем, дорогая! Попробуем найти Камиллу и Мелину, — предложила она. — Я буду защищать тебя от толкотни своим телом! Я их вижу! Вон там, справа! Они хорошо устроились, хитрюги!
Камилла и Мелина подпрыгивали от нетерпения, поджидая гонщиков, о чьем приближении уже было объявлено. Обе в цветастых платьях и с платочками на волосах, они радовались тому, что оказались в самом сердце праздника. Внешне очень разные, обе светились улыбками. И, словно дети, держались за руки.
— Я подобрала три флажка! — похвасталась Мелина.
— А я один! Отдам его Жану, когда поедем в Прессиньяк, — отозвалась Камилла. — Мне так хотелось, чтобы и Лизон с детьми сюда приехала!
Мелина едва слышала ее слова. Она видела себя звездой дня — к примеру, невестой Луизона Бобе или той девушкой, которая на глазах у всех поднимется на эстраду и вручит букет победителю этапа. Адриан вернул ее с небес на землю, ущипнув за руку. Девушка вздрогнула.
— Папа Адриан, ты меня напугал! Еще секунда — и я бы дала тебе пощечину, приняв за чужого!
— Неужели? — подхватил он. — Я бы очень удивился, маленькая дьяволица! Обычно ты не так строга с парнями, которые за тобой ухаживают…
Польщенная Мелина рассмеялась, но времени на ответ у нее не было — грянул шквал приветственных криков:
— Вон они! Едут!
— Руис идет первым! Он победит!
Загрохотали крики «ура!», сопровождаемые оглушительными аплодисментами. Адриан тоже увидел первого гонщика, испанца Бернардо Руиса, и пылко поприветствовал его. Голос комментатора из громкоговорителей сообщил зрителям о том, что испанский гонщик показал отличный результат на этом стовосьмидесятипятикилометровом участке. Следом за ним, сияя металлическими деталями и яркими майками, появилась группа лидеров.
— Поднажми, Бобе! — крикнула какая-то женщина при виде французского гонщика, чья популярность росла с каждым днем.
Что до Адриана, то он высматривал спортсмена, интересовавшего его больше других, — Роже Левека, который с начала гонки был в желтой майке лидера. По пятам за ним следовал Лоррен Бовен.
— Посмотри, Мари! В желтой! Это Левек! Какой молодец! Подумать только, какие лишения и издевательства ему пришлось перенести в концентрационном лагере! Вот достойный пример мужества!
Взволнованная Мари аплодировала гонщикам, которых встречал сумасшедший рев толпы. К Матильде вернулся ее хрустальный смех и порывистость, и это немного успокоило Мари.
— Мам, если у меня родится мальчик, я в память об этом дне назову его Луизон! Не знала, что это так здорово — видеть всех гонщиков на финишной прямой!
— Луизон — звучит очень мило! — сказала Камилла, обнимая свою взрослую сестру за талию. — Значит, ты ждешь малыша? Если бы не «Тур де Франс», неизвестно, когда бы я об этом узнала… Разумеется, нам никто не сказал, но так принято в этой семье!
Мари густо покраснела. Охваченная всеобщей радостной лихорадкой, она забыла, что беременность Матильды — все еще секрет. Мелина поспешила спрятать улыбку при виде растерявшейся приемной матери.
— Это правда, наша Матильда скоро станет мамой, — пробормотала все еще красная от смущения Мари. — Адриан, куда ты?
— Попытаюсь подойти к Роже Левеку и Руису! Испанец сегодня совершил настоящий подвиг! Он пришел с таким отрывом, что это попадет в анналы истории гонок, я уверен! Оставляю тебя в приятной компании… трех твоих дочерей!
И, лукаво улыбнувшись, Адриан растворился в толпе. Он не собирался помогать жене выпутываться из затруднительного положения, ведь он столько раз ее предупреждал! Пусть, наконец, учится обращаться с Камиллой и Мелиной как со взрослыми! Мания Мари скрывать от девочек правду делала подобные ситуации неизбежными и в будущем… Мари спасло решение младших дочерей пойти прогуляться. Они поспешили окунуться в атмосферу праздника. Спектакль, бал и фейерверк должны были стать финальными аккордами этого незабываемого дня.
Оставшись наедине с Матильдой, Мари нежно обняла ее за плечи и предложила:
— Давай выпьем лимонада у стойки, дорогая! Там есть раскладные стулья и столики…
— Если ты хочешь… А кто присматривает за бабушкой?
— Жермен, наша приходящая прислуга. Я ей полностью доверяю. Подумать только, до Первой мировой я сама была служанкой, а теперь я — хозяйка! Я долго сопротивлялась, не хотела, чтобы у нас была прислуга, но последнее слово осталось за Адрианом, как всегда! Признаюсь, она — настоящий клад!
Матильда пожала плечами, в очередной раз поражаясь излишней, на ее взгляд, совестливости матери.
— Насколько я тебя знаю, ты наверняка все вычищаешь до ее прихода и подаешь ей кофе, разве не так?
— Как ты догадалась? — удивилась Мари. — Но ты права: это сильнее меня, мне не нравится быть госпожой. И в моем возрасте люди не меняются! Я могла быть прислугой всю жизнь или стала бы монахиней в аббатстве, если бы отец не забрал меня к себе. Жизнь иногда складывается так странно…
Молодая женщина вздрогнула при упоминании о монашеском существовании под сенью обазинского аббатства. Сама идея жизни в целомудрии ее возмущала. Для нее лишиться плотских радостей, навсегда заточить себя в темнице молитв и было святотатством!
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, мам! Кстати, Жиль тоже здесь, в толпе, со своими приятелями. Я хотела тебе сказать об этом раньше, ну а теперь самое время, когда мы одни: он больше не злится из-за ребенка и пообещал, что признает его и даст свою фамилию. В итоге мысль, что он станет отцом, начала ему нравиться!