Мюнстер взял их в руки и стал изучать пометки Роота. Три имени обведены два раза, видимо, это и есть возможные кандидаты.
То есть кандидаты быть убитыми, расчлененными и небрежно брошенными в зарослях канавы в окрестностях Берена. Он быстро прочитал:
Клаус Меневерн
Браутенсвей, 4, Блоксберг
1937 г. р.
пропал без вести 01.06.1993
Пьер Кохлер
Армастенстраат, 42, Маардам
1936 г. р.
пропал 27.08.1993
Пиит Хауленц
Хогмерлаан, 11, Маардам
1945 г. р.
пропал 16.10.1993
– Да, – сказал он, возвращая списки на стол, – должно быть, это один из них.
– Это точно, – подтвердил Роот. – В таком случае мы сделаем все за неделю. Я это просто чувствую…
Он вышел из здания полиции на час раньше обычного и сразу поехал домой. Письмо лежало там, где он его оставил, – на полке в прихожей. Он снова открыл его и перечитал. Содержание не изменилось.
Настоящим сообщаем, что ваша операция по удалению аденокарциномы толстого кишечника назначена на 5 мая.
Мы просим вас подтвердить указанное время по почте или телефону не позднее 25 апреля, а также прибыть в отделение 46В 4 мая не позднее 21 часа.
После операции потребуется пребывание в стационаре в течение 2–3 недель; мы сообщаем это, чтобы вы могли планировать работу и семейную жизнь в соответствии с вышеизложенным.
С уважением,
Марика Фишер, секретарь.
Госпиталь Гемейнте, Маардам
«Тьфу ты, черт», – подумал он. Нашел в конце страницы телефон и набрал номер.
Ответил молодой женский голос. Максимум двадцать пять лет, примерно как его дочери.
– Ну, в общем, я приеду, – сказал он.
– Простите, с кем я разговариваю?
– С комиссаром Ван Вейтереном, естественно. У меня рак толстой кишки, и доктор Мувенруде собирается его резать…
– Секундочку.
Он подождал. Она вернулась:
– Да, пятое мая. Я отмечу, что вы приедете. Пожалуйста, не позднее чем за день до операции. Вам зарезервировано место в отделении 46В. У вас есть вопросы?
«Это больно? – подумал Ван Вейтерен. – Я выживу? Сколько процентов больных не просыпаются после наркоза?»
– Нет, – ответил он. – Я позвоню, если передумаю.
По тишине на другом конце провода он понял, что она удивлена.
– Почему вы можете передумать? – спросила она наконец.
– У меня могут появиться другие дела. Это непредсказуемо.
Она засомневалась:
– Господин Ван Вейтерен, вы волнуетесь перед операцией?
– Волнуюсь? Я?
Он попробовал рассмеяться, но и сам слышал, что его смех звучит не лучше, чем у подыхающей собаки. А их-то ему доводилось видеть в жизни.
– Тогда договорились, – сказала она дружелюбно. – Могу вас успокоить тем, что доктор Мувенруде – один из наших опытнейших хирургов, и вряд ли у вас в целом какой-то сложный случай.
«Нет. Но это мое брюхо, – подумал Ван Вейтерен. – И моя кишка. И она у меня с таких давних пор, что за это время я успел к ней несколько привязаться».
– Пожалуйста, звоните, если у вас появятся вопросы. Мы будем рады вам помочь.
– Большое спасибо, – вздохнул он. – Я в любом случае еще позвоню до операции. До свидания.
– До свидания, господин Ван Вейтерен.
Он постоял несколько секунд с письмом в руке. Потом разорвал его на четыре части и бросил в корзину.
Примерно через час он доел на балконе две жареные колбаски с картофельным салатом. Выпил стакан темного пива и стал размышлять, не выйти ли ему все-таки за пачкой сигарет. Зубочистки кончились, а вечер прекрасен.
«Все равно помирать», – подумал он.
Он прислушался, как часы в Кеймере бьют шесть. На тумбочке в спальне лежали два наполовину прочитанных романа, но он понимал, что они останутся там еще долгое время. В душе его не было мира. Наоборот, сидевшее внутри беспокойство выпускало свои когти, и, конечно, причину его никак нельзя было назвать секретом.
Ничего странного. В воздухе чувствовалась мягкость. Умиротворяющий теплый ветерок дул в квартиру с балкона, над крышей пивоварни на другой стороне Клойстерлаан повисло красное солнце. В кустах сирени за навесом для велосипедов чирикали птички.
«Вот я сижу, – подумал он. – Знаменитый комиссар Ван Вейтерен. Пятидесятисемилетний восьмидесятикилограммовый коп с раком толстой кишки. Через две недели я совершенно добровольно лягу на операционный стол, чтобы какой-то неопытный ученик мясника отрезал одиннадцать сантиметров моего тела. Тьфу, черт возьми».
Из низа живота начала подниматься легкая тошнота, теперь это было обычным делом после еды. Однако это не боль. Просто небольшая неприятность. И на том спасибо, конечно; жареные колбаски не значились в списке рекомендованных диетических продуктов, который ему дали в феврале после обследования. Но какого дьявола? Нужно добраться до операционного стола, сохранив остатки соображения, а потом уже, если все обойдется, можно будет думать о новых привычках. Здоровом образе жизни и тому подобном.