— Я не собиралась вам этого рассказывать, — тихо сказала Мелани. — По крайней мере, пока. Никто не знает, даже Эл.
— Буду нем как рыба.
— Мне почему-то показалось, что вы должны это знать.
Интересно, что она имеет в виду, подумал Глен.
— Понимаете, прошлое не умирает. Оно все время с нами. Грехи отцов и все такое, — она снова опустила взгляд, разглядывая надпись на цементе. — Иногда я думаю, что именно поэтому преподаю историю, а летом нанимаюсь к археологам. Может быть, я просто пытаюсь понять, почему мы — рабы прошлого.
Глен покачал головой.
— Возможно, это справедливо для маленького города, но не для большого и греховного. Я знаком с людьми, которые три или четыре раза полностью меняли свою жизнь. И им не пришлось отвечать даже за свои прошлые поступки, не говоря уже о поступках других.
— Мне бы тоже этого хотелось — начать все заново в таком месте, где меня никто не знает.
— В чем же дело?
— Я здесь живу.
— И что?
— У меня здесь работа, родители… Я просто… не могу.
Глен вспомнил мать, вспомнил свою собственную жизнь.
— Но вы уезжаете каждое лето…
Мелани рассмеялась.
— Не буду спорить, это дает мне ощущение свободы.
— Почему бы не уехать навсегда? Знаете, до смерти матери я и сам жил не так, как хотел.
— В этом все и дело: ваша мать умерла. В противном случае вы не уехали бы. Не бросили бы работу. Не оказались бы тут.
— Нет, — признался он. — Но мне давно следовало это сделать. И вам тоже. Не обязательно уезжать далеко. Например, в Спрингервилл. Или в Рандалл. Там вы можете работать в школе, жить своей жизнью среди людей, ничего не знающих о вашем происхождении; сможете понять, кто вы и что хотите, и в то же время быть рядом с родителями, иногда возвращаться в родной город, навещать их по выходным, если захотите…
— Звучит заманчиво.
— Вам ничего не мешает.
— Я подумаю, — Мелани улыбнулась, и в ее улыбке Глен прочел благодарность. Если б он был увереннее в себе, если б знал ее дольше, если б был другим человеком, то обнял бы ее. Момент, похоже, самый подходящий. Но Глен лишь улыбнулся в ответ, и они снова медленно пошли по улице.
Он обнаружил, что пытается представить, каким Мелани была ребенком, подростком. Они примерно одного возраста, и ему стало интересно, подружились ли бы они, если б встретились тогда: может, дружили бы в старших классах школы, ходили на танцы, потом на свидания, потом поженились бы и завели детей… И жизнь была бы лучше той, которая у него теперь?
Они молча шли по улице. Долгая пауза в разговоре на этот раз была вызвана неловкостью. Глен заглянул в большое окно аккуратного дома. В гостиной горел свет, хотя солнце еще не зашло. На диване сидели мальчик и девочка и смотрели телевизор. Их мать, устроившись в мягком кресле, читала журнал. Глен снова повернулся к Мелани.
— Послушайте, — решился Глен, — я могу вас как-нибудь пригласить на свидание?
— А у нас разве не свидание?
Он нервно покашлял.
— Не знаю. Свидание?
Мелани взяла его за руку, и он ощутил ее нежные пальцы, гладкую и прохладную ладонь. Она улыбнулась ему, сжала руку.
— Свидание.
Мелани проснулась в хорошем настроении.
Она уже и забыла, что по утрам можно чувствовать что-то другое, кроме тревоги и уныния. Почистила картошку, сварила, размяла и испекла себе на завтрак картофельные оладьи — и съела их на крыльце, наблюдая за неугомонными ласточками, сновавшими между двумя лимонными деревьями. Небо ясное, но жары пока не чувствовалось, и день, похоже, будет приятным.
Ночью ей снился Глен, и это был эротический сон — первый за долгое, долгое время. Обычно, проснувшись, она не помнила своих снов, а если и помнила, что случалось крайне редко, то это были ночные кошмары. Но не в этот раз. Они с Гленом любили друг друга на лугу, на мягкой траве у горного ручья; она была сверху, солнце согревало ее обнаженную спину, и все было чудесно.
Радостное возбуждение, в котором проснулась Мелани, не исчезло и после завтрака, и после того, как она сменила постель и пропылесосила дом.
С Гленом они встретятся после ланча. Вечером они собирались поужинать с Рэнди и Джуди. Рон и Бак не замедлили бы присоединиться к ним — в выходные студенты университета просто сходили с ума от скуки и радовались всему, что поможет убить время, — но все четверо договорились держать свои планы в секрете.