Зато после его отъезда сразу перевели 8 лазарет. Лучше бы, конечно, опять к Иллис... но самому не выбраться. На новой постели в отдельной палате Кириан лег щекой на скрещенные руки и размечтался. Он почти почувствовал, как ее рука проводит по его волосам, а потом нежные пальчики пробегают по плечу...
— Илли... что? Это ты или мне снится?
— Понятия не имею, — хитро улыбнулось видение, и ласковые пальчики еще раз пробежались по волосам, по плечу, ниже, по руке, до самой кисти...
— Ох... — Кириан блаженно улыбнулся в подушку. — Если это сон, то лучший за последнее время. Как ты проникла?
— Вопрос, конечно, интересный, — видение не собиралось облегчать ему угадывание. — Если я сон, то... — все это время легкие прикосновения не прекращались ни на мгновение, более того, одеяло потихоньку поползло со спины. Арестанскую дерюгу он оставил в карцере и был одет только в пижамные штаны — в лазарете было тепло, —то прилетела на крыльях любви. А если не сон... даже не знаю. Может, в окно залезла, как думаешь?
Пальчики скользнули по шее и слегка пощекотали.
— М-м-м-м... Я не могу думать, когда ты так прикасаешься. К тому же мне больше нравится версия про крылья любви.
— Крылья так крылья, — коварные пальчики тем временем оставили 8 покое шею и как-то непонятно как добрались до пояса пижамных штанов. — А думать тебе сейчас вовсе и не нужно, это лишнее... совсе-е-ем лишнее... — одной рукой она продолжала его гладить по штанам, а другой скользнула вдоль талии под живот, чтобы развязать пояс.
— Эм... радость моя... Ты что делаешь?! Между прочим, все мои ранения выше, а там... м-м-мф-ф-ф... у меня ничего не задето! И я не думаю... Иллис!
— Вот и не думай дальше, — радость перестала коварствовать и отвлекать внимание и схватилась за штаны с решительностью уличного грабителя, собравшегося обчистить припозднившегося прохожего до последней нитки.
Князь совершенно ошалел от этого ее неожиданного хода, поскольку не понимал, что она собирается вытворить, и потому даже не сопротивлялся.
Иллис ловко избавила своего Кейроша от штанов и выпрямилась над ним, закусив губу. Она сама не знала, что делать дальше. Просто ей давно и ужасно хотелось посмотреть на него голого, а тут такой случай. А у нее нервы. И вообще.
Кириан какое-то время изучал ее реакцию с искренним любопытством. Потом, кажется, что-то для себя понял, потому что картинно повернулся на бок, чуть согнув ногу в колене и принимая нарочито кокетливую позу.
— Нравлюсь? — осведомился он тоном ребенка, которому очень хочется, чтобы его похвалили.
— Д-да... — невольно выдохнула Иллис. — Ты... очень красивый...
— Что ж... звучит недурно...
— Только лучше отвернись! — она вдруг по-хозяйски повернула его обратно.
А потом, не очень понимая сама, что делает снова склонилась над лежащим парнем, накрыла ладошками его ягодицы, обрисовала окружности и медленно-медленно провела руками вниз, вдоль стройных гладких бедер тренированного бойца и фехтовальщика. Ощущение бархатистости его кожи под кончиками пальцев просто завораживало, Иллис окончательно перестала соображать, где она и что делает.
Надо сказать, Князя тоже нешуточно накрыло. Все это было безумно непривычно и в то же время так... по-настоящему и искренне, что пробрало до мурашек. Кир забыл обо всем, забыл о раненой спине и попытался резко перевернуться, чтобы вскочить, поймать, обнять и...
— Нет-нет-нет! — Иллис с легким вскриком прижала его за талию обратно к постели, а потом, словно для верности, еще и сама уселась ему на бедра, не давая перевернуться. — Лежи так... тебе нельзя! И вообще, я еще не закончила.
— То-орк, да что ж ты со мной делаешь?! — буквально простонал парень, чувствуя, как любопытные и нежные пальчики рисуют узоры на его коже, щекоча, поддразнивая, исследуя. — Иллис! Ты же меня так... в гроб загонишь!
— Еще чего, — шепотом хмыкнула девушка, наклоняясь вперед и дотягиваясь ладонями до его шеи и затылка. Она почти лежала на нем, при этом нигде не касаясь пострадавшей от кнута спины. — Никакого тебе гроба. Только если двуспальный!
— Ох...
И именно в ту секунду, когда Кириан понял, что он сейчас либо умрет, либо взорвется от переполняющих ощущений, дверь в отдельную палату «государственного преступника», как в шутку уже окрестили Кейроша курсанты, резко отворилась, и через порог ввалились о чем-то оживленно спорящие Габриэль и Майс.