Кир настолько оказался поражен происходящим, что даже слова вымолвить не смог, когда девушка сбросила легкий хлопок с плеч и взялась за пряжку форменного ремня на своих брюках.
— Иллис, ты что... что ты де...
— Молчи, — прошептала она, наклоняясь над сидящим парнем. Ее глаза, потемневшие от смущения и сдерживаемой страсти, вдруг оказались близко-близко, и от одного этого взгляда его накрыло горячей волной.
Все вопросы и ответы, все сомнения и страхи остались где-то далеко-далеко, почти в другом мире. А здесь были только эти глаза, руки, хрупкие обнаженные плечи, голубая жилка под тонкой кожей у основания шеи... А еще была цепочка, высвободившаяся из-под рубашки, на которой повисло и закачалось перед лицом Кириана кольцо. То... самое... кольцо.
Князь застыл на секунду, не веря своим глазам. У него по-настоящему перехватило дыхание от переполняющих чувств. Поймав качающееся кольцо 8 ладонь, он пару секунд ощупывал его, будто желая убедиться в реальности происходящего, потом улыбнулся дрожащими губами, расстегнул замочек на цепочке и надел освободившееся кольцо на палец девушке.
Глава 42
Иллис спала, доверчиво положив голову Кириану на плечо, укрытая его кителем поверх своего, а он все не мог заснуть. Случившееся сегодня было слишком большим, слишком невероятным, и...
И он окончательно понял, что больше ничего не имеет значения, кроме нее. Он просто не сможет жить, если Иллис не будет рядом. Совсем не сможет, в буквальном смысле слова.
А значит, все правильно. И надо идти до конца. Отец с его интригами, Звезда, корона — это все только помехи на единственно верном пути.
Иллис чуть слышно вздохнула, во сне потерлась щекой о его плечо, уткнувшись носом в шею, и уютно засопела. Кириана буквально затопило ощущением пронзительной нежности и благодарности. Его сокровище, его королева, его Иллис... Он очень осторожно и бережно поправил сползающий китель, и тут его взгляд зацепился за почти залеченный шрам на бедре у девушки.
Он знал, что увидит там этот шрам, но такой... Страшно было себе представить, какой же тогда должна была быть рана! Кириану еще никогда не приходилось видеть ничего более его испугавшего. Он опять со всей остротой прочувствовал, как близко Иллис соприкоснулась с гибелью и какое чудо, что она лежит сейчас перед ним, сопит, совсем как ребенок. Какое счастье, что она ЖИВА! И эти шрамы — вечное тому напоминание. Судорожно вздохнув, он провел дрожащими пальцами по уродливой красной кривой, контрастно выделяющейся на гладкой нежной коже.
С плечом было не лучше. Толстый рубец тянулся от плеча до самого горла, растекаясь в тех местах, где кости прорвали кожу. У Кириана между бровей залегла глубокая складка. Как же ей было больно с этим двигаться, когда она так упорно тренировалась во время восстановительного курса!
Но эта мысль вернула его в реальность. Для того он тут и находится, чтобы ей больше никогда не было так больно. И ничуть не жалко тех денег, что он ухнул в вербену и различные снадобья, опустошив сбой счет, который как раз сейчас мог бы ой как пригодиться.
Да ерунда! Именно сейчас Кир вдруг почувствовал в себе силу и уверенность свернуть горы. Он всю жизнь считал, что без отца, его связей, денег, без его наследства, сам по себе ничего не стоит. Но сегодняшний день что-то бесповоротно изменил.
Мысли, мысли, мысли! Они хороводом крутились в голове, подсовывая разные картинки из прошлого и гипотетического будущего. Но это больше не пугало Князя, он даже с удовольствием погрузился в обдумывание планов. Своих! Только своих планов, расчетов, ответственности. Ну и пусть поначалу денег будет немного, он уже придумал, как сумеет рассчитаться с Льеном, хотя тот сразу предупредил, что с возвратом долгов можно не торопиться, и вообще.
Должность на таможенном острове — может, это вообще не так плохо и даже интересно... Главное, чтобы Иллис не уезжала е свой Полуденный слишком часто и... нет, думать о рейдах за стену он сейчас не будет
Кириан забылся только под утро, все еще продолжая прижимать к себе свое сокровище и оберегать его от рассветной прохлады и сырости даже во сне.
Проснулся он оттого, что какая-то нахальная мошка упорно протаптывала у него на щеке пешеходные дорожки и время от времени, судя по ощущениям, принималась водить хоровод сама с собой то на его щеке, то в ухе. Несколько раз сонно отмахнувшись от настырного насекомого и поняв, что это бесполезно, Князь открыл глаза.