И сразу стало легко дышать, а движения всего на миг, но обрели былую легкость. Вот оно, родное окошко, и, как всегда, открыто.
И соседнее...
Иллис старалась изо всех сил, просто из последних, но... она не могла не посмотреть. Конечно, в окне никого не было. Спит еще. Все спят.
Подоконник комнаты парней был теплым и таким надежным. Особенно когда у тебя трясутся даже здоровые рука и нога. Не говоря уже о раненых. Иллис обвела комнату глазами.
Ничего не изменилось. Ее ширма так и стоит в дальнем углу, на полу возле кровати Маиса валяется один ботинок. Как всегда. Куда он второй, интересно, девает? Еще ни разу не нашелся рядом... Словно ничего и не было... ни боли, ни страха, ни смерти... ни-че-го.
А на столе цветы и... ее портрет Горло перехватило от нежности. Иллис откинулась на стену и на секунду прикрыла глаза. А когда открыла, наткнулась на ошеломленный взгляд Габриэля.
Взлохмаченный со сна и совершенно не соображающий, на каком он свете, парень таращился на нее, приподняв голову с подушки. Вот моргнул несколько раз и протер ставшие огромными глазища.
— Тс-с-с-с! — Иллис, все так же улыбаясь, прижала палец к губам. — Еще совсем рано.
Гай продолжал хлопать на нее длиннющими ресницами, потом еще раз протер глаза — у Маиса, что ли, уроки брал? А через пять секунд заорал что-то невразумительное и соскочил с кровати, путаясь в одеяле.
— Гай, какого торк...! О, Хеллес! — взгляд Норриана переместился от Габриэля, который умудрился сбить по пути стул и чуть не стянул скатерть, на окно. — Иллис... не может быть! — почти прошептал он.
Льен почти одновременно с ним резко сел на кровати и прикусил губу, слоено стараясь скрыть нахлынувшие чувства.
— Ну слава Хеллес. Я знал... — тоже негромко проговорил он.
Еще несколько секунд они остолбенело молчали. Не верили. Не смели. А потом вдруг завопили разом. Все, даже Норриан, даже Льен. Они обступили ее, пытаясь прикоснуться, убедиться лишний раз... Они чуть не задушили ее в объятиях.
— Эй, уроните! — смеялась Иллис, цепляясь здоровой рукой то за подоконник, то за кого-то из мальчишек. Она смеялась, а лицо было мокрым.
И в ту же секунду она стала прежней. Ушли в небытие все страхи и боль, забылись. Как не было. Осталась только радость и невероятная, какая-то щемящая нежность к ним, таким родным. Близким.
Правда, обнимали и сияли радостью только трое.
Наконец первый шквал объятий стих. Парни тайком вытерли глаза.
— Нет, вы только посмотрите на него! — Норр указал на нечто, отдаленно напоминающее гусеницу. С подушкой вместо головы. Известный соня, Майс не желал просыпаться даже сейчас, после всех криков, воплей, смеха и грохота упавших стульев.
Иллис мягко высвободилась из обнимающих рук, соскользнула с подоконника и села на край его постели. Мальчишки столпились вокруг, украдкой вытирая глаза, но уже сияя радостным интересом. Сейчас будет ве-е-е-есело.
Девушка им подмигнула, хихикнула и потянула на себя сразу и подушку, и край одеяла.
— Просыпайся, соня! — она наклонилась и пощекотала торчащий наружу кусочек пятки.
Майс отдернул пятку и что-то пробурчал в подушку.
— Ну дай поспать немножко... еще пять минуточек... не сейчас, Илль... — выдал он через минуту настойчивой щекотки и попытался закуклиться в одеяло поплотнее.
И вдруг до него дошло.
— Иллис?!!! — он буквально взвился на кровати, хлопая заспанными глазами и создавая ресницами ветер. Точно они с Габриэлем близнецы-братья...
Иллис засмеялась, опрокидывая его обратно на подушку. — Привет, соня! Ты не меняешься!
Майс покорно откинулся на спину, но почти сразу же вскочил обратно.
— Иллис, это ты... мы уже не верили... Илль!!! — Майс улыбался и плакал одновременно, даже не скрывая этого. Он ни на минуту не отрывал от нее взгляда. И кажется, впервые пожалел о своей привычке долго спать по утрам.
— Ну я, я! — Иллис сама потянулась к нему, обнимая здоровой рукой, запуская пальцы в и без того разлохмаченные белокурые локоны. — Я вернулась. Я вернулась...
Сейчас ей даже не хотелось вспоминать, чего стоило это возвращение.
Два месяца... Два месяца на грани между жизнью и смертью. В старом, забытом богами домишке за каменной кручей. В компании полусумасшедшего старого отшельника.
Каким чудом этот реликт предыдущей эпохи вообще выжил там, куда пришли кархи? Зачем, а главное, как он умудрился стащить уже бесчувственное тело с башни и унести к себе в горы? Он ей не ответил. Хотя Иллис спрашивала каждый день с того момента, как пришла в себя.