— Что случилось, Котик? — пробасил начальник.
Опер, все еще бледный от пережитого страха, ткнул трясущимся пальцем в Георгия: — Попытка нападения, хотел ударить, — просипел он.
— Кирдык тебе, гражданин Сергеев, — недобро прошипел опер.
— Разрешите, я ему сам втолкую об ответственности, — обратился он к начальнику.
— Напал, говоришь? — не торопился покинуть кабинет оперативника офицер. — Погоди, — он всмотрелся в лицо бузотера.
— Как фамилия? Сергеев? А звать? Ну точно. Он, Гошка. Неужели ты? — полковник шагнул ближе: — Точно. Узнал? Это ж я — Антон, мы с тобой во Владике служили вместе, ты еще в Афган напросился… Вспомнил?
Георгий исподлобья глянул в лицо милицейского чина: — Антон? Взводный? Ха. А как же? Это ведь ты меня своим рассказом на рапорт подбил, — улыбнулся он. — Как же, помню, только ты тогда худой был, как тростник, а теперь, смотри, какую ряшку отъел, до полковника дослужился.
— Погоди, — прервал Гошу старый знакомый. Повернулся к застывшему у стола оперативнику: — Чего там на товарища?
— ОВОшники привезли, — замялся тот. Но, сообразив, что при таких раскладах закрыть терпилу станет весьма проблематично, поменял тактику: — Там темная история. Вроде как пришел награды какие-то из скупки требовать, ну, слово за слово, они и вызвали.
— Это у "Эсмеральды"? — мгновенно врубился в тему "полкан". — Вы эту помойку еще не прихлопнули? — построжел он. — Меня за этот шалман на каждом совещании город мордой об стол возит. А они еще жаловаться?
— Так ведь… — вскинулся опер.
— Ну и что? — полковник катнул желваками. — Тебя, Котик, учить, как это делается? Я могу, не пожалей только потом. Ладно, ладно, не сторожись. Давай заяву, бумаги. Я сам посмотрю.
Он хлопнул Георгия по плечу: — Ну, пойдем, гражданин задержанный, поговорим.
Не глядя, взял из рук подчиненного стопку документов.
— Свободен, сержант, — буркнул, проходя мимо дежурного.
Глава 3
Они сидели в уютной комнате, которую начальник РОВД приспособил для отдыха.
Полковник внимательно выслушал короткий рассказ Георгия о происшествии.
— Вот ведь как… — только и произнес он, когда тот закончил. — А я думал, ты уже в генералах ходишь. Что, так ничего не отложилось в памяти? Все же почти пятнадцать лет…
Георгий вздохнул: — Ничего. Помню, как в ущелье "Восьмеркой" закинули. Только на тропу вышли, нас "бабаи" в кольцо и взяли. Я решил в долину прорываться. Пацанов вперед отправил, сам на горке сел. Пока мог, держался, потом духи минометы подтянули, меня вторым залпом и накрыло. В сознание пришел, голова как котелок, ничего не соображаю. Потом вроде оклемался, но выбраться так и не сумел. Долго лежал, думал, все уже. Но обошлось, откопали. Наши подмогу высвистали, "крокодилы" местность заутюжили, а после, уже в Ташкенте, в госпитале, помню, мать приехала, рядом сидела, обещали выписать скоро. Мать сказала — домой поедем. А вечером вдруг навалилось. А потом темнота… и все. Как отрезало. Очнулся, смотрю — дома. Глянул в углу, вроде бабка наша, Матрена, лежит. А перед ней вахлак этот. Это потом только мне соседки рассказали, что да как…
— Да… дела, — повторил старый приятель, вздохнул. — А я вот в дивизии до самого пенсиона отслужил. С должности комполка ушел. Пенсия — оно конечно, только без дела скука. Пошел вот сюда. Пообтерся. За пять лет до начальника отдела дошел. Полковника дали. Головной боли, как говорится, хватает, но ничего, пока справляюсь, — он потянулся к откупоренной коньячной бутылке: — Ну, давай за встречу. — Приятели выпили.
— Повезло тебе, что я решил с обходом прогуляться. Котик, он из молодых да ранних, мог тебя на полную катушку раскрутить. Сволочь, конечно, ну да такие тоже нужны.
Георгий недоуменно уставился на хозяина кабинета: — Как так? Он же меня ни за что хотел в тюрьму упечь.
— Ну да, тут не поспоришь, только тебе это понять трудно будет. Все у нас поменялось. Напрочь и, видимо, навсегда. Капитализм, мать его, с человеческим лицом. А такую рожу иной раз и видеть не хочется, — посетовал собеседник. — Вот ты думаешь, ему это надо, тебя в острог конопатить? Нет. Он хотел палок срубить. Видит, человек не в теме, ну отчего не воспользоваться?
Георгий уставился в забранное решеткой окно: — Много мне предстоит еще, видно, понять.
— Ты не грузись, — махнул ладонью товарищ. — Придумаем что-нибудь. Про заявление забудь. Эта скупка мне давно поперек горла. Пользуются, суки, безнаказанностью. Думают, если под ОРБ сидят, все можно? А вот награды, боюсь, вытащить нереально. Они знают, что за это статья, будут отпираться до последнего. Будь у них наша крыша, тогда без вопросов, заровняли бы, а так, увы.