— Выбор всегда есть! — раскрасневшаяся девушка гордо вскинула подбородок. — Я помогу ему найти Ятагарасу!
— Что? — теперь уже не сдержался я. — Нет, тебе не следует со мной идти.
— Почему это? Думаешь, буду обузой? — обозлилась она.
— Конечно, будешь, — за меня ответил Акайо. — У него есть поддержка богов, а у тебя что? Никто из нас не смеет идти вместе с ним, потому что мы можем только тормозить Тсукико.
— После тюрьмы он растерял свои силы, — выпалила девушка и бросила на меня строгий взгляд. — Разве я неправа?
— Не совсем, — вздохнул я и повернулся к главам клана. Что делать? Она прижала меня к стенке. — Я не знаю почему, но силы покинули меня в тюрьме. Может, это всё из-за магического барьера, а может, из-за чего-то ещё, — увидев их изумлённые лица, поспешил успокоить. — Но магия постепенно возвращается. И вот сейчас, со своим мечом, чувствую себя намного лучше, чем раньше.
— То есть боги и правда отвернулись от нас, — пробормотал Акайо и обречённо присел на татами.
— Не спеши с выводами, сын, — Джиро похлопал его по руке. — Если я правильно понимаю, то Изао наложил такой барьер, который высасывал из Тсукико его силы. Но теперь, когда парень на свободе, они восстанавливаются. Думаю, Теруко может пойти с ним, — при этих словах девушка возликовала, однако старик тут же поубавил её пыл. — Но недалеко. На наших землях множество чужеземцев. Теруко может помочь провести к капищу Канон, а после вернётся домой.
— Что? — вновь вспыхнула она. — Просто покататься на лошадке?
— Либо так, либо останешься здесь, — вот теперь голос старика стал твёрже. — Выбирай.
Та лишь недовольно фыркнула и, развернувшись, выскочила из кабинета.
— Негодная девчонка, — прошипел от злости Акайо и хотел было подняться, но отец остановил его.
— Успокойся, — сказал Джиро. — Вспомни, какой была твоя сестра.
— Эми? Она-то здесь при чём?
— Теруко пошла по её стопам. Бойкая, наглая и целеустремлённая. Если ты будешь её ломать, то случится беда. Если направишь её стремления в нужное русло, то она может стать тем наследником, о котором ты всегда мечтал.
— Но она моя дочь, — возмутился усатый ван. — А женщинам не позволено так себя вести.
— Да неужели? — хмыкнул Джиро. — И когда же я, по-твоему, так разговаривал со своей дочерью?
Акайо не ответил. Он всё ещё пылал от злости, отчего на лице заиграли желваки.
— И к чему это привело? — наконец заговорил он. — Эми своенравная и незамужняя женщина. Вбила себе в голову, что выйдет за того, кто выполнит все её требования. Да никто из нормальных воинов не станет такое терпеть.
Джиро покосился на меня, и уголки его губ слегка дрогнули, будто он знал о нас с Эми, но решил сохранить секрет.
— Ты прав. Но разве было бы лучше отдать её за какого-нибудь богатенького купца? Была бы Эми счастлива? Такой ли судьбы желаешь своей сестре?
— Отец, — Акайо поднял на него недобрый взгляд. — Ты задаёшь провокационные вопросы. Прекрасно знаешь, что я желаю для нашей семьи только лучшего, но…
— Но сам взял в жёны обычную крестьянку, в которую влюбился, — закончил за него Джиро. — Я позволял вам делать то, чего вы хотели, в меру возможностей. Старался направить вас на истинный путь. Тебе повезло, ты встретил Шинджу. Но Эми ещё не нашла своего мужчину. А я не хочу, чтобы моя дочь была несчастна в браке. Думаю, ты меня понимаешь.
Акайо вновь заскрежетал зубами. Он-то собирался отдать Ай Дэйсьюку. Хотя сейчас видно, как в этом раскаивается.
— И чего же ты от меня хочешь?
— Позволь Теруко быть собой. Не ломай ею, а помогай. Она часть тебя, часть нас. Чтобы победить, мы должны держаться вместе, — старик вновь перевёл взгляд на меня. — Я ведь прав, Тсукико?
— Истину говорите, Ито-сама.
— Вот и отлично, — кивнул тот. — А сейчас иди к себе и жди вечера. После поедешь вместе с Теруко к ближайшей деревеньке.
Я забрался в свою комнату, как медведь, ложащийся в спячку. Было до жути приятное ощущение. Казалось, вот она, моя берлога. Место, где меня никто не потревожит и даст отдохнуть. Но это чувство продлилось недолго. В комнату без стука и предупреждения ворвалась Теруко и закрыла за собой дверь.
— Тсукико, — начала она уже гораздо спокойным голосом. — Прости, что наговорила в кабинете всякого. Но я не могу сидеть дома, зная, что наша семья в опасности. Устала от этого. Отец постоянно учит меня, приказывает и тормозит. А ты в это время бегаешь…