- Сергей Вячеславович, а кто сможет эти ароматы оценить, такой же уникум?
- В полной мере, да, но на своём уровне, почти каждый. Чтобы построить картину соответствующих полей и подполей нужно иметь мозговые срезы на всю глубину коры, для неокортекса это 6-7 слоёв нейронов, для архи- и палеокортекса меньше. Кроме того, желательно и даже необходимо иметь картину межнейронных связей, нейронных ядер и ганглиев, фактически требуется полное сканирование всего головного мозга.
- Какова требуемая детализация?
- Минимум один микрон, но желательно две десятых микрона, чтобы были хорошо различимы не только разные типы нейронов, пирамидные, звёздчатые, веретеновидные и прочие, но и связи между ними. Может ваша лаборатория создать такой прибор?
- В принципе, не вижу неразрешимых проблем. Однако, это довольно большое количество хранимой информации, при среднем объёме головного мозга человека в полтора кубических дециметра и при разрешении даже в один микрон, потребуется округлённо около полутора петабайтов памяти, а при разрешении 0,2 микрона в 125 раз больше.
- Ну и что, советская промышленность выпускает микросхемы на несколько порядков большей ёмкости, и, насколько мне известно, как раз ваша лаборатория участвовала в их разработке.
- Я говорю не о том, как хранить эту информацию, а о том, как вы с ней будете работать. Просматривать трёхмерное изображение с разным увеличением? В этом случае вам потребуется много времени на построение карты полей мозга всего одного человека.
- Признаться, в такие детали я не вдавался, меня интересует сама принципиальная возможность создания таких приборов, и пусть я потрачу даже месяц на один мозг, но подтверждение моей теории того стоит, и будет интересно посмотреть после этого на реакцию моих оппонентов. Вообще-то, я рассчитываю на помощь разумных машин для обработки результатов, нужно будет выработать формальные критерии для определения границ полей и мест переходов между полями.
- Хорошо, Сергей Вячеславович, жду вашего звонка, когда вы подготовите нормальное техническое задание.
Закончив "официальную" часть, биолог обратил, наконец, внимание на обстановку на складе медицинского оборудования. Ожидаемо, его внимание в первую очередь привлекли две большие сферы посреди склада, которые он принял за хранилища жидкостей или газов. Вежливо ответив на очевидные вопросы, Витя распрощался с окрылённым результатами встречи собеседником и занялся предварительным проектированием требуемого устройства на основе оптической томографии живых тканей.
Из-за работы урывками черновой проект приборной части был закончен только через две недели, и как раз к тому времени Забельев принёс черновик технического задания.
Для разработки программной части Витя привлёк большого Ваню, и, заодно, решил обсудить результаты их последнего масштабного эксперимента в поясе астероидов. Предложенная Ваней в девяностых годах прошлого века идея была основана на том, что в световых полях мощностью порядка десять в шестнадцатой степени мегаватт на квадратный сантиметр должны появиться сильные релятивистские эффекты. Сейчас, после их последнего успешного эксперимента, эта гипотеза обосновано может считаться теорией, к тому же получившей практическое подтверждение, хотя и всего одно.
До Витиной экспедиции в параллельную реальность работы в этой области, правда, на уровне микромира, велись также в институте прикладной физики с использованием импульсных лазерных источников фемто- и аттосекундной длительности. Учёным удалось получить импульсы пиковой мощностью в сотни, а незадолго до отбытия техноконструктора в двухлетнюю экспедицию, в тысячи петаватт. Таким образом, до выхода на ультрарелятивистские эффекты их отделяли три-четыре порядка мощности.
- Ваня, чего добились исследователи ИПФ в этой области за время моего отсутствия?
- Подняли мощность в импульсе ещё на порядок, и столкнулись с принципиальными трудностями.
- Теоретический вопрос, могла бы помочь технология атомарной сборки, или даже сборки атомных ядер, если бы она существовала?