Другой вопрос, как правильно начать разговор, как верно подвести к кульминации животрепещущей темы и как, чего уж там самого себя обманывать, извлечь в будущем для себя хоть какие-то бонусы. Потому что я знал из литературы, что когда делаешь нечто хорошее женщине просто так, она воспринимает это со временем как должное. Хотя изначально готова пожертвовать очень, очень многим. А когда по прошествии времени ей напомнить, что, мол, я ведь для тебя сотворил то-то и то-то, она даже не поймёт, что от неё требуют. Потому что давно забыла всё, что ей невыгодно помнить. Может при этом и обидеться. Может и скандал устроить. Может вообще уйти…
(М-да… чего я, собственно, и добиться хочу.)
А вот когда ей сразу (заблаговременно!) ставишь определённое условие: я тебе создаю такой вот прожиточный минимум, но ты мне за это всего лишь то обещаешь и вот это делаешь! Договорились?
Сам я подобные методы в жизни не испытывал, но в советы психологов и психоаналитиков верил. А потому собирался и сейчас использовать.
Начал я совсем с иной, посторонней темы:
– А у нашего Хруста и второе имя есть, Багнеяр!
– Знаем, – заверила меня Снажа. – Он нам ещё вчера вечером рассказал.
Вид у неё был уставший, хотя хуже всех выглядела самая слабая среди трёх беременных, Всяна. Та уже вообще зевала. Следовало форсировать разговор, пока красавицы не уснули:
– Ну, тогда вы знаете, что мне очень скоро уходить от вас придётся.
Сразу три пары глаз начали наполняться слезами, и я поспешно заявил:
– Но! Вы ведь знаете, как я к вам отношусь. А поэтому готов остаться ещё на пару дней и окончательно вас устроить на новом месте жительства, если… – сделал очень длинную паузу и только тогда продолжил: – Если и вы пойдёте мне навстречу и выполните мои условия.
От такого поворота разговора Ксана попыталась возмутиться. Нахмурилась, задёргала нервно плечами, но обсевшие её с двух сторон двойняшки чуть ли не силой её придержали за руки и зашикали:
– Чего уж там, пусть говорит!
– А не то прямо сию минуту уйдёт!
– Точно! Вон копьё стоит, с насаженным на него поясом и с одиннадцатью нейтральными груанами.
– И если эти спрячем, что ему ещё два недостающих отыскать?..
Ну да, мне ведь только пары до комплекта не хватало, чтобы стать Светозарным и умчаться отсюда в телепортационной клети. Всё-таки пара сестричек более рассудительна и меркантильна, чем Ксана Молчун. Та больше взрывная, пылает сиюминутным гневом и готова сразу раскрывать свои помыслы. А эти… настоящие лисички! Наверное, именно поэтому я подспудно решил правильно: вести разговор сразу со всеми тремя, а не поодиночке.
Мои гражданские супруги сами помогали выходить мне из щекотливого положения. Теперь надо было грамотно подать краеугольный камень бытия:
– Так вот, мои условия! Первое: вы отпускаете меня отсюда и от себя вообще – сугубо добровольно! И не имеете ко мне больше никогда никаких претензий!
Теперь уже все три наездницы недоумённо между собой переглянулись и высказались со всей откровенностью:
– Можно подумать, если не отпустим, ты останешься на Дне! – Ксана.
– Мы тебя ещё вчера отпустили… – Всяна.
– Потому что тоже очень хорошо к своему мужу относимся… – Снажа.
Я согласно кивнул головой и добавил:
– Обещать не могу, ибо не знаю, куда судьба забросит, но в любом случае буду помнить о вас и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы облегчить вашу будущую участь!
– А как облегчить? – тут же задала вопрос оживившая Ксана.
– Понятия не имею. Но стараться буду. Теперь второе условие: вы всегда скрупулёзно будете выполнять мои наущения, советы и рекомендации, даже после моего ухода. Даже через много лет! Согласны?
За всех стала отвечать Снажа:
– Не сомневайся, выполним. Потому что верим: ты нам плохого не посоветуешь.
– Ну и третье условие: вы никогда, ни одним плохим словом не станете обо мне вспоминать! А если вспоминать, то лишь хорошими словами и без претензий. И это – очень важно! Договорились?
После такого даже двойняшки уставились на меня с подозрением. Всё-таки женщин трудно обмануть в таких вот вопросах. Они не умом разбираются, а сердцем чувствуют: «…нас хотят поиметь! Без предварительной ласки!» И хоть сами минуту назад были готовы и на это, и на что угодно, сразу начинают отыскивать в словах оговорившегося мужчины упущенную выгоду. А я не просто оговорился, я сделал это преднамеренно, явно и многозначительно.