– Познакомься, это моя дочка Рея. Ей четыре.
– Привет, малышка, – Лада игриво подмигнула ей.
– Привет, – кивнула та и указала на тролля: – А зачем ты его к ноге привязала?
– Я не привязывала, он сам за нее держится.
– А чем ты его кормила?
– Ничем.
– Ничего себе… а мы с мамой его кормим-кормим, а он все равно от нас убегает всегда, – она обиженно насупилась.
– Не расстраивайся, раз он сам пришел сюда со мной, то скоро и к тебе привыкнет и убегать больше ни от кого не станет.
– Хорошо бы… он мне нравится, – на губах девочки вновь появилась очаровательная улыбка.
В это время Раф обернувшись крикнул в сторону дома: – Марта, выходи, я тут гостью привел. Встречай!
Из дома тут же выбежала красивая светловолосая женщина в фартуке и радостно всплеснула руками:
– Ах как замечательно! Здравствуйте, милости просим, заходите. Как раз к чаю. Как же я кстати пирожки затеяла, – потом с любопытством взглянула на тролля. – И этот разбойник тут. Надо же, как Вы ему приглянулись. Что ж, это хороший знак, – она гостеприимно распахнула дверь.
Несколько месяцев Лада жила в этом уединенном месте и отдыхала душой в обществе открытых и доброжелательно настроенных к ней людей.
Раздражение у нее вызывала лишь Кларисса. Худенькая темноволосая женщина с вечно-заплаканными и тоскливыми глазами, впадающая в истерику по любому поводу и старающаяся ни на шаг не отпустить от себя своего уже достаточно взрослого сына. Двенадцатилетний мальчишка явно тяготился подобной опекой и пользовался любым предлогом, чтобы сбежать из-под надзора, что неизменно заканчивалось очередной истерикой Клариссы. Все они проходили примерно по одному и тому же сценарию:
– Я не могу найти Стейна. Где он? Куда он ушел? – бежала она к Рафу и хватала за руки: – Ты срочно должен его найти!
– Кларисса, успокойся! Он не маленький. К обеду вернется.
– С ним что-то случилось. Я чувствую! Он заблудился и утонул… – рыдая она утыкалась ему в грудь.
– Одновременно это невозможно, поэтому не верь чувствам. Скажу тебе как волхв, с ним все в порядке, – привычно утешал он ее.
– Я мать, я чувствую лучше… он явно попал в беду… я знаю.
– Кларисса, успокойся. Все будет хорошо. Он скоро вернется.
– Ты не понимаешь, нас преследует проклятие Сареса. Мой мальчик каждую минуту находится в опасности. А ты так спокойно говоришь… и не хочешь ему помочь.
– Да нет над вами никакого проклятья, не говори глупостей.
– Нет? А тогда почему он полгода назад подвернул ногу, а неделю назад расшибся, когда упал с дерева?
– Кларисса, это нормально… любой ребенок и падает, и расшибается, и болеет.
– Твоя Рея вон не падает так…
– Она девочка и по характеру спокойная очень, так что не сравнивай.
– А три недели назад у него нарыв на руке был, это что тоже не проклятье, по-твоему?
– Кларисса, это заноза была… я ее вытащил, и все быстро прошло.
– Ты говорил заклятья и отвел тогда беду. А сейчас беда снова рядом.
– Успокойся, с твоим сыном все в порядке, я гарантирую тебе.
– Ты просто не хочешь ему помочь… тебе все равно… никому я не нужна с моим мальчиком. Некому нас защитить.
Ее рыдания усиливались, и обычно Раф сдавался и шел искать Стейна. А если все же не сдавался, то Кларисса бежала к Регмиру и заставляла уже его идти и искать ее сына, который обычно находился достаточно быстро и, конечно же, с ним все было в порядке. Но тем не менее, во избежании новой истерики передавался ей на руки, и та начинала рыдать уже перед ним, что он хочет ее довести до могилы, раз ведет себя подобным образом и заставляет так волноваться.
Ладу эта повторяющаяся чуть ли не ежедневно картина доводила до бешенства, однако она сдерживалась и не вмешивалась. Это был не ее дом, и не ей устанавливать в нем порядки. Но однажды, не выдержав, она все же подошла к Рафу:
– Тебе не надоело слушать вопли этой истерички и ломать психику ее сына?
– У тебя есть предложения, как этого можно избежать?
– Запрети так себя вести или заклятье наложи на нее…
– Я не могу ей вредить.
– Это трудно назвать вредом…
– Это ограничит ее свободную волю. Так что вред.
– А ее истерики никому не вредят? Я молчу про психику твою и Регмира, вы – взрослые люди. Но она срывает психику собственному ребенку, у него скоро могут необратимые явления возникнуть.
– Понимаешь, она здесь по воле Владетельницы. Так что по большому счету она ее гостья и без ее разрешения я даже голоса на нее не повышу.
– А мне позволишь?