Но им уж точно все по плечу.
— Передам, но что конкретно? — Майко развернулась к подходящему Орочимару, протягивающему ей какой-то листок.
— Это и имя настоящего владельца, — сеннин расстался с документом и вздохнул. — Дом был выкуплен через десяток третьих лиц. Было тяжело, но в конце меня ждал сюрприз. Джирайе и Сенсоме оплатил жилище ни кто иной, как сам Второй Хокаге.
— Тобирама Сенджу? — Майко нахмурилась. — Может Джирайя и правда чей-то ублюдок? Ну, с верхов. Не стал бы сам Хокаге покупать на свои бабки такую махину для абы кого.
— Бери выше, — усмехнулся Орочимару. — Может статься так, что Джирайя — сын самого Второго.
— А у Второго разве могли быть дети? — искренне непонимающе нахмурилась Инузука.
Хохотнув, Орочимару пригнулся и поцеловал скорую жену.
— У всех могут быть дети, Майко. Даже у Великих.
И Инузука ушла передавать волнующую весть старому другу, который во время войны путешествовал по Странам, разведуя, гуляя по бабам и ища… Ища сына своего приемного отца и своих собственных родителей.
— Ну а мы начнем, — хлопнул в ладоши Орочимару, оставшись наедине с притихшим Тапиро.
— Ты — ублюдок! — вырвалось из ранее безмолвной глотки. — Да я тебя… А потом твою жену… да я вас всех…
— Можешь кричать, если больно, — резким движением Ясягоро поднес к глазу пленного скальпель. — А можешь плакать…
Сашими не нравилось рано вставать. Хотя, кому вообще может быть нравится рано вставать? Тем не менее, сегодня встать пришлось именно что рано — прибыл гонец из Конохи, и его полагалось встретить как подобает.
— Меня зовут Сашими, господин гонец, — поклонилась девушка перед мужчиной в жилете чунина Листа. — Добро пожаловать в Узушио.
Новости были срочными и важными, и суетливый гонец все норовил пробить к Узукаге, но… конечно, его никто не пустил. Парень, по всей видимости, больше хотел увидеться с легендой, чем донести до него новости, однако, даже в противном случае успеха он бы не добилася — и два больших парня за спиной Сашими это гарантировали.
Девушка приняла все принесенные документы, уверила, что не станет их распаковывать и просто поболтала со смирившимся чунином о погоде. Узнала новости. Война была в самом разгаре и, похоже, не собиралась заканчиваться в ближайшие год-два. В Конохе намечались выборы. Странное дело — раньше преемника назначал сам Хокаге, но похоже что Сарутоби Хирузен решил, что Хокаге должен быть не только сильнейший шиноби, но еще и народный любимец.
Согласившись, что это правильно, девушка умело свернула разговор, еще раз заверила гонца, что не будет читать секретную документацию, потом заверила еще раз, потом еще, еще и еще — в такие моменты она понимала своего босса и начинала ненавидить любое проявление политики так же люто, как он.
Наконец, с гонцом было покончено, и Сашими незамедлительно направилась в Резиденцию.
— Игры с детьми закончились, — вздохнула она перед дверью своего непосредственного начальника и, по совместительству, сильнейшего шиноби всех времен. — Теперь начинается дурдом.
Открыв замок своими ключами, Сашими вошла в святая святых всего клана Узумаки…
Кабинет Узукаге находился в полутьме — тяжелые шторы на широком окне были плотно закрыты. В ноздри тут же ударил кислый запах, а под ноги, будто нарочно, попалась бутылка. Потом еще одна упала с полки. Еще и еще — бутылок в кабинете было так много, что при желании из них можно было бы, кажется, построить новый кабинет, или даже краше. В самом дальнем углу находилась криво развернутая кровать, на которой возлежало худое тело. Старческое тело. Но вот тело разлепило глаза, реагируя на звук, и уставилось на секретаршу Узукаге.
— Са-а-а-ашими… — зевнул старик, хотя Сашими знала, что на самом деле его внешность совсем не отражает его возраст. — А это ты-ы-ы… У меня болит голова-а-а… Сбегай… за бутылочкой?
— Нет, — отрезала девушка, зная повадки этого пьяницы, а после посмотрела под ноги. — Сенсома-сама, вставайте!