Герману хочется всхлипнуть, но он сдерживается.
- А я так рад, что у вас с мамой все хорошо! - Герман с пьяной пылкостью хватает Мишу за руку и начинает трясти, - знаешь, - откровенничает он, - если бы ты пришел тогда, двадцать лет назад, ко мне, десятилетнему мальчишке, я бы с гордостью назвал тебя отцом. Я иногда даже жалею, что тебя не было рядом, вот как теперь. Мама работала, а я все глубже врастал в семью Кэт. Мне кажется, я не смогу без нее, - не совладав с эмоциями, Герман пьяно всхлипывает.
Дядя Миша встает из-за стола и хлопает его по плечу:
- Пойдем, уложу тебя, совсем ты расклеился, а за отца спасибо. Мне очень приятно.
Герман устало кивает головой и послушно плетется следом.
Утро встречает Германа разбитостью во всем теле и легким головокружением. Проходя в ванную, мимо большого зеркала, он останавливается, разглядывая себя. Лицо помято, глаза потухли, живот навис над трусами. Брр. Герман криво улыбается отражению, втягивает живот, распрямляет спину. Долго стоит под прохладной водой, наслаждаясь тем, как сильные струи воды лупят по спине и плечам. Переключает воду на совершенно ледяную и окончательно приходит в себя. Уже весело чистит зубы и бреется. Напевая, готовит завтрак, варит кофе и отправляется в свою комнату работать.
К обеду настроение снова портится, и Герман с огромным трудом уговаривает себя не звонить Кэт.
Снова жить в своей детской комнате странно. Будто подглядываешь за совершенно незнакомым человеком. На стенах - постеры уже забытых музыкальных групп, на полках - детские книжки: Дюма, Жюль Верн, сказки Андерсена, несколько детективов, книги о путешествиях. Герман присаживается на диван, открывает детскую энциклопедию «Все обо всем» и начинает лениво перелистывать страницы. Рассматривая фотографии диковинок, находит несколько закладок на страницах с рассказами о Севере. Разглядывая белых медведей, торосы и айсберги, невольно улыбается. Тот мальчик, что жил в этой комнате, бредил путешествием на Северный полюс. Для него это был край света. Ледяные пещеры манили загадками, и где-то в самом центре ледяной пустыни стоял замок Снежной Королевы. Герман вздыхает и вспоминает о Кэт.
В пустой квартире резко звонит телефон. Герман скидывает книгу на пол, выскакивает в коридор, хватает трубку. Это Кэт!
- Привет, Герман, - в ответ Герман булькает что-то невнятное и крепче прижимает трубку к уху. - Моя мама так обрадовалась, что ты, наконец, ушел, что разоткровенничалась и назвала адрес.
Герман вцепляется в трубку, сразу поняв, о чем она говорит, а еще осознает, что теща не простит ему, если он вернется, хотя касательно вернется - видимо, только его фантазии. Некуда ему возвращаться. Кэт называет соседний город, небольшой провинциальный городишко. Не Северный полюс, но дворец и королева там имеются.
- Спасибо, - блеющим голосом благодарит он. Потом робко добавляет: - Как ты?
- Не твое дело! - резко отвечает жена и бросает трубку.
- Змея! - Герман злится и стучит кулаком в стену. Ругает себя за слишком бурную реакцию и возвращается в комнату с желанием поработать. Но работа не идет, мысли крутятся вокруг соседнего города, вокруг отношений с Кэт. Перевод не дается, слова рассыпаются в руках, словно сухие, мертвые листья. Их хочется сжечь или смести в мусорную кучу. Герман ругает автора за склонность к преувеличению, раздраженно захлопывает ноутбук, одевается и выбегает на улицу. Пересекая двор, вспоминает, что забыл намазаться антиаллергенной мазью, но мысли скачут, словно зайцы, и вскоре он забывает и про себя, и про Кэт. Злость на нее испаряется под воздействием более сильных эмоций. И думать Герман может только о том, что нужно бросить все, ехать на вокзал, сесть в поезд и мчаться туда. И, возможно, на вокзале или во время пути, или в том городе к нему вернется память.
Чтобы отвлечься от мучающих его мыслей, Герман долетает до ближайшего магазина, закупается продуктами и быстрым шагом возвращается домой. Кожа лица и рук покраснела, но это кажется ерундой. Он снова принимает душ, идет на кухню и, заставляя себя не торопиться, размеренно чистит овощи, достает мясо и варит густой бульон. Заправляет его морковкой, томатами, луком, находит в кухонном шкафу приправы и сыпет, не жалея. Чертыхается, вспомнив, что мать и Михаил не любят острого. Но харчо на удивление получается нежным и ароматным, и когда с работы возвращается мать, то замечает, что в такую жару есть суп, конечно, странно, но запах долетел аж до остановки и пробудил такой зверский аппетит, что отказаться выше ее сил.