Герман надевает солнечные очки и разглядывает пыльный, высушенный зноем город. Стекла машины тонированы, затемненные стекла очков надежно защищают глаза; но осознание того, что за окном с издевающейся ухмылкой поджидает свою жертву солнечный день, заставляет ежиться. Свет солнца опасен. Кожа покрывается мелкими зудящими пузырьками, и если не выпить лекарство или просто не уйти в тень, пузырьки начнут увеличиваться и лопаться. И буквально через час Герман станет похожим на свежеосвежованную тушу.
«Я особенный», - иногда, чтобы приободрить себя, думает он. - «Солнце чувствует мою инаковость и мстит за это. Мы с ним враги, причем давние».
Мужчина глубоко вздыхает и слышит:
- Нечего вздыхать. Нужно заехать в кондитерский за тортом и купить цветы. Мог бы и заранее все сделать, чтобы не мотаться в такую жару по магазинам.
Герман молчит. Зачем говорить, если все и так очевидно. Кэт нравится унижать его. Подчеркивать его слабость и никчемность. Его аллергия воспринимается ею как личное оскорбление.
Он прикрывает глаза: иссиня белое заснеженное поле. Ровное, идеальное, холодное, обнаженное. Провести рукой по колкому насту, сжать в руке морозный воздух, вскинуть руки, словно крылья, и взлететь!
«Где то поле, - тоскливо думает Герман, - как до него добраться, как вернуть себе потерянные крылья?».
Тогда, на лавочке возле дома, счастливый и воодушевленный мечтами, он познакомился с Кэт. В те дни ее звали просто Кити, она была тонконогой улыбчивой девчонкой, спустившейся со своего этажа и увидевшей совершенно ничейного новенького мальчишку. Увидела - и пожелала сделать его своим другом. Герман выглядел безвредным, как она призналась ему через несколько лет, а для мальчишки это было важно, он не должен был быть хулиганом. Остальные правила «от Кити» Герман узнал позже, когда они сдружились, и он стал частенько засиживаться у них в доме. Ее немногочисленные друзья должны были обожать ее бабушку, - в этом состояло первое и главное правило. Для Германа это оказалось легко. Потому что бабушка Кити была самой лучшей, честной и доброй не только в семье Новоселовых, но и во всей этой истории.
Кроме бабушки, у Кити были мама и отец. Для Германа это была уже огромная семья. По вечерам они собирались в столовой, за большим круглым столом, пили чай и тихо беседовали. Бабушка пекла хрусткое песочное печенье, чай наливался в красивые, с нежными узорами, чашки, и разговоры за столом велись неторопливые, размеренные. Каждый рассказывал, что у него случилось за день. Родители девочки с интересом выслушивали новости о школьной жизни дочери, улыбались на ворчание бабушки: соседи бросили мусор на площадке, в аптеке не нашлось нужного лекарства, а потом, благосклонно кивнув Герману и поцеловав дочку, удалялись в свою комнату.
Когда Германа первый раз пригласили к вечернему чаю, он разволновался так, что дрожали руки. Но все прошло прекрасно. Он отвечал на вопросы и даже удачно пошутил, когда спросили о его впечатлениях про новую школу. А взглянув на бабушку и воодушевившись ее улыбкой, смог внятно сформулировать, кем бы хотел стать в будущем. Мечты Германа вились вокруг журналистики, с работой где-нибудь в центральной газете или на телевидении, ведь за телевидением будущее.
«Это нужно признать», - важно кивал головой мальчик, осторожно откусывая рассыпчатое печенье. Впечатление Герман произвел весьма благоприятное. Знал бы он, наивный ребенок, что родителям Кити о нем было известно все. О нем, о его семье, о том, что уже давным-давно ни один мужчина не стучался в их двери. Дружба была одобрена. Герман признан «хорошим мальчиком», а его мать - несчастной одинокой женщиной без единого шанса.
Кэт останавливает машину возле цветочного киоска, Герман шустро, не обращая внимания на удивленный взгляд жены, выскакивает из машины и залетает в маленький магазинчик. Немолодая, закутанная в теплый платок женщина читает яркую книгу в мягкой обложке. Увидев покупателя, продавщица улыбается, поднимаясь с места. В крохотном магазинчике прохладно, даже холодно. Срезанным цветам, как и Герману, нравится такой климат.