Мужчина покупает огромный букет белых роз и несколько минут, никуда не торопясь, стоит, наслаждаясь холодом. Приблизив букет к лицу, делает вид, что вдыхает аромат. Но розы не пахнут, их запах умер вместе с ними. Продавщица смотрит на странного покупателя с усталым любопытством, ей не терпится вернуться к недочитанной книге.
Вздохнув и поправив темные очки, Герман выходит из цветочного киоска и запрыгивает в машину. Вылазка оказалась удачной. Неожиданная прохлада взбодрила его, и теперь поездка к теще уже не кажется такой неприятной.
- Герой - иронизирует Кэт. - Выскочил под солнце, не испугался. А ведь мог запросто растаять, мой снежный король.
- Я в порядке, - Герман старается казаться равнодушным, но хорошее настроение требует выхода. И он смело кладет ладонь на колено жены и легко сжимает.
Кэт брезгливо сбрасывает его руку, словно дохлую медузу, и снова достает сигарету.
«Стерва», - хмыкает Герман и равнодушно отворачивается к окну. На расплывающиеся в жарком мареве дома смотреть приятнее, чем на ледяную, застывшую в своем презрении к нему, Кэт.
Все свободное время Герман проводил у Кити дома. Они читали, разговаривали, делали уроки, гуляли. Бабушка кормила его обедом, засовывала в карманы то печенье, то яблоки и ласково ерошила волосы.
Мать Геры была рада этому его знакомству. Во-первых, семью Новоселовых она считала очень и очень приличной, во-вторых, перестала мучиться вопросами о том, что делает ее сын, пока она работает, и, в-третьих, смогла взять еще одну подработку, чтобы сын, общаясь в таком обществе, выглядел достойно.
Герман уже спал, когда мать возвращалась с работы. Она бесшумно заходила к нему в комнату, присаживалась на краешек кровати, рассеянно обводила помещение взглядом, размышляя, что сыну нужен письменный стол и новые занавески, и тихо вздыхала. Герман ворочался, смутно ощущая ее присутствие. Проснувшись, чувствовал странную тревогу и вину, но к чему или к кому относятся эти ощущения, он не понимал и выбрасывал их из головы.
Герман вспоминает о матери и решает заехать к ней завтра или послезавтра. Он не скажет об этом Кэт, иначе она навяжется вместе с ним и в гостях у матери станет изображать внимательную жену, озабоченную здоровьем мужа, причем не только физическим, заметьте.
«Его психическое состояние ухудшается», - примется она пугать его мать. - «Стал нервным, вздрагивает, стонет во сне. Возможно, он начал вспоминать детали своего похищения, и этот ужас не дает ему спать? Или он видит лицо той женщины, мерзкой извращенки, ворующей детей?».
Мать будет смотреть с ужасом, но не на Германа, а на Кити. Она не верит невестке уже давно. С жалостью глядит на сына, опустившего голову и закусившего губы, но ни словом, ни жестом не прерывающего свою жену.
Однажды мать, пряча глаза и комкая посудное полотенце в руках, попросила у Германа прощение: за то, что не занималась сыном; что провела его детство в погоне за деньгами; что не сразу поняла, что в семье Кити обман и лицемерие выдаются за внимание и участие. И за историю с похищением, когда они с бабушкой оббегали все больницы и морги, даже не предполагая, что мать Кити давно уже нашла его и сейчас подло шантажирует ту семью.
- Она вымогала у них деньги, можешь представить?! Как же раньше я не раскусила эту гадину?!
Герман мотает головой. Эта история с деньгами всплыла совершенно случайно. А тогда он неожиданно увидел себя сидящим в такси, с плачущей мамой и бабушкой. Ему казалось, он ехал из гостей. Там было хорошо, но немного необычно. Он помнил это несколько минут, а потом забыл.
Все время пребывания в чужом доме начисто вылетело из его головы. Кажется, там была женщина, красивая, с глазами, словно тающий лед. Дом похожий на дворец, с множеством темных и прохладных комнат. А еще помнилось огромное заснеженное поле. О доме Герман начал вспоминать совсем недавно, а до этого много лет то событие, словно туман, словно черная дыра, словно придуманная и забытая история, было похоронено в глубинах памяти.
Герман тяжело переносил намеки тещи, не переваривал вопросы Кэт, ненавидел сам себя за то, что оказался проклят своей же памятью. С каждым годом все острее ощущал свое несовершенство. Это пугало. Герман пытался понять, что же случилось тогда на самом деле. Почему он все забыл? Было ли это ужасно, или это было восхитительно? Отталкиваясь от того, что помнил, Герман не верил намекам Кэт, не верил придуманным страхам. Та женщина не могла причинить ему боль. Так она была прекрасна.