-Могли. Ну, а потом? Потом, когда я ушел на работу? Куда ты исчез?
-Мне было очень плохо. Когда ты позвонил и назвал адрес, я позвонил Кевину. Они же все вытащили у меня из карманов. Хорошо, что документы были в гостинице, с собой одна визитка. Он приехал за мной, я дополз открыть дверь, а в такси потерял сознание. Водитель привез меня в какую-то больницу, но там посмотрели документы, страховку, и на скорой отвезли в другую. Там сразу поместили в реанимацию. Вот и все.
От всплеска гнева у Виктора не осталось следа. Он смотрел на Лёню, и его охватывало чувство сопричастности всем его несчастьям. Ему хотелось обнять, прижать к себе этого доброго, запутавшегося в жизни парня с уверенными манерами и постоянной улыбкой на губах, за которой пряталось человеческое горе.
-Малыш, ты, кажется, хотел отведать кислых щей? - улыбнулся Виктор.
Лицо Лёни слабо озарилось той самой улыбкой, что придавала ему обаяние:
-Хотел.
Виктор достал из холодильника кастрюлю и поставил ее на плиту.
-Но проблем.
-Thank you very much, - на чистом английском ответил Лёня, - you're a true friend.
-А true boyfriend?
-My darling, - нежно сказал Лёня.
-Ты тоже мой дарлинг, - ответил Виктор, и их губы слились в долгом поцелуе.
Он налил и поставил перед Лёней тарелку подогревшихся щей.
-Я сейчас буду плохо себя вести, - возвестил тот, вдохнув их аромат.
-Веди, - подмигнул ему Виктор.
Он глядел, как Лёня с аппетитом поглощает щи, и чувствовал себя счастливым просто оттого, что сидит рядом.
-Давай, - поднял он бокал, когда тарелка опустела, - Давай за эту ночь, что свела нас за этим столом и за то, что я тогда, на Семеновской, перевел стрелку...
-Пойдем, - полувопросительно - полуутвердительно произнес Лёня, вставая из-за стола, и они, обнявшись, пошли в комнату.
-Ложись, - сказал Виктор, когда подошли к дивану.
Ему опять захотелось увидеть Леню в той позе, когда он впервые предстал перед ним обнаженным. Тот угадал его желание, ложась и разводя согнутые в коленях ноги:
-Иди ко мне...
Они долго целовались, не переставая ласкать друг друга. Рука Лени потянулась к коробочке с вазелином, и Виктор понял, что ему сейчас предстоит...
Лёня все сделал сам, направив его член себе в попку. Они оба сладко застонали, по телу Лени пробежала судорога и он, сдержав стон уже от боли, проговорил:
-Не надо... Я сам все сделаю... Тебе будет приятно... Нам обоим будет приятно...
Лёня стал делать плавные, но энергичные телодвижения, не отрывая взгляда от его глаз. Это приводило Виктора в состояние, когда забываешь обо всем. При этом он буквально утопал в этих чистых глазах, смотревших в глубину его души. Почувствовав приближение вожделенного момента, он сделал над собой усилие, чтобы задержать, продлить хотя бы еще чуть-чуть... Это произошло так, как не было еще ни разу в жизни. Он понял, что не знал раньше, что это такое.
Виктор обмяк и повалился на грудь Лёне, услышав, как часто стучит у того сердце.
-Пошли в душ? - тихо спросил он.
Лёня слегка зажмурил глаза в знак согласия.
Когда они встали под душ, Лёня, мягко водя рукой по животу Виктора, спросил:
-Почему ты не сбриваешь волосы? Смотри, как у меня красиво...
У Лёни промежность была аккуратно выбрита, а оставленная над самым членом аккуратная короткая челочка треугольной формы пикантно украшала и без того красивое тело.
-Некоторые даже в виде рисунка делают, - продолжал тот, - И потом, волосы держат запах, да и вообще это негигиенично.
-Просвещай меня, - улыбнулся Виктор, - Считай, что я только из леса вышел.
-Не обижайся, я...
-Я не думаю обижаться. Я называю вещи своими именами и на все смотрю реально, как говорил мой батя.
-А хочешь, я тебя подстригу? - в глазах Лёни зажегся озорной огонек.
-Давай, сохраню на память.
-Тащи ножницы поострей и станок.
Лёня выключил душ и стал наполнять ванну.
-Как тебе сделать? - спросил он, когда Виктор появился со всем необходимым.
-Как себе. Такую же челочку.
Пока наполнялась ванна, Леня аккуратно состриг волосы и бритвой легонько наметил контур.
-Залезай, - скомандовал он, шагая в ванну.
Они уселись друг против друга, переплетя ноги, и Лёня начал аккуратно выбривать ему волосы. Виктор смотрел, как под тонкими длинными пальцами преображается его интимное место, и помимо страсти, переполнялся нежностью к Лёне.