же знаю, что у вас его действительно ловят, - улыбнулся Лёня. -Теперь уже у нас, - поправил Виктор, вскидывая руку. Машина остановилась быстро. Чтобы не вступать в лишние переговоры, Виктор прямо с улицы через опущенное стекло назвал адрес, прибавив магическое словечко "пятьдесят". Эта привычка прочно вошла в его быт с тех времен, когда, не имея возможности потратить заработанные деньги на что-то существенное без того, чтобы не прибегать к специфическим взаимоотношениям, он сделал для себя максимально комфортной хотя бы повседневную жизнь. Обладая правом бесплатного проезда на общественном транспорте, Виктор практически ее не использовал, а пачка специально наменянных пятидесятирублевок прочно заняла место в нагрудном кармане. За пятьдесят везли все - и таксисты, и "бомбилы" частники. А у Виктора всегда было пятьдесят - что в центр города, что до ближайшего универсама, и его единственное слово всегда было первым и последним. Менялась только цифра, согласно законам времени. Сначала было пять, потом десять, а теперь вот стало пятьдесят... -Ну вот, ты и дома, - сказал Виктор, когда они поднимались в лифте. Лицо Лёни озарилось грустной улыбкой. Похоже, он сам еще до конца не осмыслил своего решения. -Не грустите, мистер, - подбодрил Виктор, - Исполнилась ваша мечта оказаться на исторической родине. -Это только благодаря тебе, - поднял на него взгляд Лёня, - Ты меня вернул. -А ты - меня. К самому себе. Я ощущаю себя рядом с тобой другим человеком. Они вошли квартиру и сложили вещи. -Разбирать позже будем, - сказал Виктор, - Пошли сразу в магазин, а то нечем отпраздновать твое возвращение. -Опять пить, - засмеялся Лёня, - Узнаю родину. -А в Америке не пьют? -Пьют очень часто и помногу, но... как-то по-другому. Не напиваются при этом. -Мы тоже не будем напиваться. Пойдем в коммерческий, там наверняка есть шампанское, наберем побольше, нальем в ванну и будем купаться... В магазине Леня решительно отстранил Виктора и от продуктов, и от кассы. И дома накрывать на стол стал сам, сказав, что сегодня его день, и он хочет сделать ему приятное. -Вик, посмотри пока телевизор, - улыбнулся Лёня, - Или поставь какую-нибудь музыку для ауры... -Слушаюсь, мистер, - тоже улыбнулся Виктор и переспросил, - Как ты меня назвал? -На американский манер. Хотя... - Леня задумался, - Тебе больше пойдет Вил. -Ты хотел сказать Вилли? -Нет. Вилли - это шлем, а Вил - сокращенное от Вилсон - желанный, сын желания. -Зови, если хочешь, - великодушно разрешил Виктор, - А мне как тебя называть? -Называй, как уже называешь... -Как? Лео? -Ты меня называл Малыш... -Немножко не в тему, - усмехнулся Виктор, - Я не настолько тебя старше. -Какая разница? У тебя это душевно получается. Меня так мама называла в детстве, когда мы с ней еще были родными, - голос Лёни слегка дрогнул. -Малыш, не грусти, - Виктор обнял и поцеловал его в щеку, - Эти времена вернутся. Вот увидишь. Все вернется, если мы сами хотим этого возвращения. Виктор вошел в комнату и остановился возле магнитофона. -Ты что предпочитаешь из музыки? - спросил он громко, чтобы было слышно на кухне. -Что-нибудь русское, только не попсу. -Русское народное? А ведь не поставлю, поскольку нет. -Удивительно. У нас кантри самый популярный жанр после попсы, а в России почему-то свое народное никто не любит. -Зато о своей "русскости" становится модно кричать, - заметил Виктор, - Что только они под этим подразумевают? -Шансон тогда какой-нибудь, только без мата. Виктор поставил кассету Вилли Токарева: ...Я тут в Америке уже четыре года, Пожил во всех её известных городах, Мне не понять её свободного народа, Меня преследует за будущее страх... -Это как раз будет в тему, - улыбнулся он, возвращаясь на кухню. Стол уже был накрыт, и Виктор хлопнул пробкой. -Давай, за твое возвращение, - поднял он бокал, - И чтобы оно было навсегда, как ты хотел. Звон сомкнувшихся бокалов завершил тост. Лёня отхлебнул шампанского и задумчиво проговорил: -Бывает же такое... -Что ты имеешь в виду? -Свершилось то, о чем я мечтал. Причем тогда, когда я чуть не распрощался с жизнью... -Будем считать, что ты с ней распрощался, - улыбнулся Виктор, - С той, своей прежней жизнью. Как и я со своей. Пусть не так ужасно, как ты, но тоже распрощался, благодаря тебе... -А я, благодаря тебе, остался жив. -И самое главное - мы нашли друг друга. Еще три дня назад я не поверил бы, что так просто может измениться жизнь. -А я, что так запросто смогу принять такое решение... -Мы оба приняли его по велению сердца. Давай, за то, чтобы эта, новая жизнь, была у нас обоих счастливой. Виктор вновь наполнил бокалы, они отхлебнули и долго-долго целовались... ...На Дерибасовской я пивом торговал, И очень скромно потихоньку воровал. Я жил в Одессе, пиво всем не доливая, А здесь, чтоб жить, я всем переливаю... -доносился из комнаты голос Вилли Токарева -Вил, скажи, если можешь, - поинтересовался Лёня, - Вот твой отец был директором ресторана. Ведь он сам коньяк не разбавлял, откуда у него такие деньги, если, как ты говоришь... -Малыш, не будь наивным, - перебил Виктор, - Так судит большинство, кто не знает сути. А ее может знать только тот, кто поварился в этом котле хотя бы какое-то время. Обвесами и обсчетами дачу не построишь, а сесть за сорок копеек можно запросто... Виктору вспомнилось растерянное лицо несчастной продавщицы. -...Могу привести любой пример, как это делается, - продолжил он, - Точнее - делалось тогда, сейчас я от этого далек. Но, только один. Потому что, прости, мне неприятно об этом говорить. Представь, что ты директор овощной базы, а я - магазина. Пришел к тебе вагон картошки прямо с поля. Чистая, крупная уродилась, это бывает, и ты ее еще сгноить не успел. Звонишь мне - примешь три тонны? Я говорю - приму. Ты отгружаешь машину, по всей форме оформляешь накладные, только в кузове там будет не три тонны, а полторы. А за другие полторы, ты пришлешь мне наличные деньги в конвертике. Может, даже с этим же шофером, если он в деле. И я из них не возьму себе ни копейки. Я тут же внесу их в кассу. И чеки пробью. Ты скажешь - в чем же смысл? А в том, что эти полторы тонны ты отправишь на рынок, где они будут проданы не по десять копеек за килограмм, а на рубль три кило. И сколько этих кило в полутора тоннах? Прикинь сам, сколько получится хотя бы с одной машины. Конечно, не все нам с тобой. Надо, как говорят, "отстегнуть" и тем, кто с нами, и тем, кто повыше нас, но даже при этом будем довольны. А если учесть, что это не единичный случай, а отработанная система, такой поток потечет в твой карман, что считать лень станет. -Интересно, - задумчиво сказал Лёня, - Действительно, так просто, а сам не догадаешься. У меня были богатые друзья в Америке, но они, если не сами, то их родители, получили свое богатство честно. По крайней мере те, которых я знал. Может, есть и другие, я не говорю за всех, но то, что там можно заработать честно, это факт. -Здесь честно даже водителем трамвая не заработаешь, - ответил Виктор, и рассказал про уловки и обман, к которому был вынужден прибегать, чтобы сохранить свои заработанные деньги. Все это было не то, о чем ему сейчас хотелось говорить, и Виктор попытался увести разговор от неприятных тем. Скоро они уже предавались воспоминаниям детства. -Я тебя обязательно с теткой познакомлю, - говорил слегка захмелевший Лёня, - Пусть хоть один человек знает про нас все. Вот увидишь, ты ей понравишься, и она все поймет. -Посмотрим, - сдержанно ответил Виктор и добавил, - Разве мало того, что мы понимаем друг друга? Давай жить по-американски. Ты же говоришь, что там не принято спрашивать никого о личной жизни? Чем больше тебя слушаю, тем больше проникаюсь уважением к Америке. У нас о ней говорят совсем другое. Давай создадим свою маленькую Америку в этой квартире и никого сюда не пустим? Поднимешь меня до цивильного уровня? -Я сам еще не поднялся... -Хотя бы до своего. Отношения бывают крепкими, когда кто-то ведет, кто-то кого-то поднимает... Оба уже основательно захмелели, и снова потянуло на близость. Они в обнимку вошли в комнату, но Леня вдруг подошел к магнитофону и стал перебирать лежащие на столике кассеты. Кажется, он искал что-то, пока уверенным движением не вытащил одну. -Поставь вот это, - попросил Леня, - Сейчас увидишь, что я могу. Американские гей клубы не прошли для меня даром... Виктор поставил кассету Морриконе. -Садись, - легонько подтолкнул его Лёня к креслу, - Это мой подарок тебе. Заиграла тема из фильма Профессионал. Виктор не был искушен в искусстве танца. Его водили со школой несколько раз на балет, но действо, происходящее на сцене, как и музыка, существовали где-то в другом пространстве от их шушукающегося и тихо веселящегося зала. Так что, самое большее, что дало ему представление о пластике движений и выразительности человеческого тела, были концертные номера, увиденные по телевизору. Но то, что стало происходить на его глазах, буквально потрясло его. Виктор с первого взгляда был покорен Лёниным телом, но только сейчас он увидел его подлинную красоту. Это открывалось постепенно. Сначала Лёня просто двигался под музыку так, что казалось, она сама ведет его за собой. При этом он сумел почти незаметно раздеться, оставшись в одних носках и своих неизменных белых трусиках. Но вот музыка стала набирать силу, и Лёнино тело задвигалось, источая невидимую энергию и само при этом растворяясь в ней. Мелодия вела его в этом вихре, а плавные, но энергичные движения создавали удивительный образ, завораживающий до головокружения. Это был уже н