к будет лучше. -Вы понравитесь друг другу. Это же так здорово, когда не надо врать. -Договорились. А сейчас пойдем, погуляем. Я покажу тебе окрестности. -Ты мне уже вчера все показал. -Это была деловая часть, а сегодня сходим в лес. Жаль, что у тебя лыж нет, а то бы покатались. -У нас самая низкая температура в году пятьдесят градусов. Это где-то плюс десять по Цельсию. Хотя, покататься на лыжах можно. Только надо в горы подниматься. Многие так и делают, у кого ностальгия, но я...- развел руками Лёня, - Я человек теплолюбивый. Когда они вышли на улицу, уже стемнело. Черная громада леса предстала перед ними сразу, как только перешли дорогу и прошли мимо неврологического санатория. Здесь заканчивалось уличное освещение, и дальше было совсем темно. -Страшно? - просил Виктор. -Я, кажется, отвык в Америке от того, что такое страшно, - улыбнулся Лёня. -И поплатился за это, - завершил Виктор. Все вокруг как нельзя напоминало ту ночь на окраине парка. Так же темно, так же гудит ветер в стволах деревьев... Виктор взглянул на идущего рядом Лёню. Неужели это его он вытаскивал из-за засыпанной снегом скамейки, тащил на себе к трамваю, отмывал с лица кровь? Мог ли он тогда предположить, что это так для него обернется? -Тебе не холодно? - заботливо спросил Виктор. -Я свитер одел, - ответил Лёня, - Сейчас придем, надо вещи разобрать. Если что понравится - носи, мы с тобой одного роста. -А с документами у тебя что? -Паспорт российский, Грин карта... Что ты имеешь в виду? -Паспорт-то менять надо, он у тебя просрочен наверняка. -Поменяю. Это где? -Там, где ты был прописан. Надо обратиться в паспортный стол. -Тогда знаю. Помню, точнее... -Боюсь, это окажется не так просто, - покачал головой Виктор -Почему? Российского гражданства меня же никто не лишал. Да и прописку теперь отменили, я читал. -Ничего у нас не отменили. Просто теперь она регистрацией называется. -Так это ее проверяют полицейские на улицах? -Уже заметил? И у тебя проверить могут. -Видел, но не понял, что это? У нас - раз впустили человека в страну, он имеет право перемещаться куда угодно, только обязан закон соблюдать... -А у нас, как видишь, иначе. Не грусти и ничему не удивляйся. Я тебя пропишу. -Да меня тетка пропишет. Она сказала, что свою квартиру мне подарит, - потеплевшим голосом сказал Лёня, - Она мне все подарит, сам увидишь, как она меня любит. Ты не обращай внимания, когда приедешь - она немного странная, но очень добрая. -Все мы странные, каждый по-своему... Так, разговаривая, они незаметно дошли до конца леса, и за стволами деревьев показались городские огни. -Ну вот, - сказал Виктор, - пришли в Ясенево. Обратно? -Веди, я все равно тут ничего не знаю. -Обратную дорогу не запомнил? -Через лес по дорожке все время прямо, чего тут запоминать? -Вот заведу тебя сейчас в лес и изнасилую... -Кто кого? - засмеялся Лёня. Они затеяли возню посреди дороги, благо вокруг никого не было, а потом, отбежав на полянку, стали гоняться друг за другом по колено в снегу, резвясь, как дети, и пуляя друг в друга снежками. Виктор, наконец, догнал Лёню, и они со смехом повалились в снег, тяжело дыша. -Классно, - восторженно сказал Лёня, лежа на спине и смотря в звездное зимнее небо, - С раннего детства такого не было... Виктор не выдержал и припал к его губам. Он ласкал своего Малыша леденеющими от растаявшего на них снега руками, ощущал под собой его тело, чувствуя сквозь джинсы возбужденную плоть. -Вил, - тихонько сказал Лёня, - А давай, сейчас... -Что? - не понял он. -Сейчас, здесь, в снегу... -Очумел? Задница отмерзнет... -Зато как классно! Это запомнится на всю жизнь. Россия, ночь, черные деревья, белый снег, это звездное небо и ты... -Эх ты, цивильный человек. Без чистого белья, без душа... -Это еще будет много раз. Я хочу сейчас. -Озорник, - нежно проговорил Виктор, расстегивая ему и себе ремни на джинсах. Твердая живая плоть под материей так манила его, что, добравшись до трусиков, он не выдержал и прижался к ним щекой, вдыхая на морозном воздухе сквозь аромат свежего белья слабый специфически мужской запах. Виктор зарывался головой все глубже и уже не замечал ни холода, ни растаявшего на руках снега. Он приспустил трусики, и его губы ощутили эту желанную плоть. Виктор буквально впился в нее, стремясь насладиться до тошноты. Леня блаженно постанывал и гладил его холодными пальцами по голове, по шее, забираясь под одежду, но это только усугубляло ощущения. Они повалились в снег и в упоении целовались. Потом Леня устремился головой к его промежности, и Виктор почувствовал его губы там, где все окаменело от желания. Он застонал, и перекатившись на бок, обхватил тело Лени. Он затащил его на себя, и спустив джинсы до колен, припал губами к его попке, яичкам, члену. Теперь они делали это друг другу одновременно. Одновременно произошло и то, что бывает в конце. И ни снег, ни легкий морозец не смогли охладить их страсти... Обнявшись, они медленно брели по дорожке через заснеженный лес. -У меня, между прочим, в этом году отпуск летом, - вспомнил Виктор. -Как - в этом году? - не понял Лёня. -Там, где я работаю, это бывает раз в три года. -Поедем путешествовать, - загорелся Лёня, - Поедем в Америку... Хотя нет, туда еще успеем в любой момент. Поедем в Европу. Я еще не был в Италии, в Париже, в Испании... -Я вообще ни разу за границей не был. -Так поехали! Денег заработаем. -А кем ты собираешься работать? -Кем угодно. У нас это в порядке вещей. Папа, я говорил, кем работает, а мама ухаживает за престарелыми. Это государственная работа, ей платят сто долларов в день. А я, когда учился, работал на бензоколонке. -На кого ты учился? -У нас не на кого-то учатся, а каждый сам выбирает, что он хочет изучать для будущей карьеры. Я, например, взял язык и информационные технологии. Это очень перспективно. До вас еще не дошло, но поверь - будущее за компьютерами. От этого никуда не денешься, век требует. -Начинает доходить, - возразил Виктор, - Кое у кого компьютеры уже дома есть. Даже в школах основы информатики преподавать начали. -Это же прекрасно. Значит, я смогу найти работу...- начал Лёня, но взглянув в лицо Виктора, осекся, - Конечно, я не знаю всего, что знаешь ты... Но, в конце концов, у вас там, в трамвайном парке, наверное, тоже можно кем-то работать. Мыл же я машины... -Не сможешь ты здесь работать ни в трамвайном парке, ни на заправке, - мягко, но уверенно сказал Виктор, - Но, в конце концов, я работаю, и пока еще неплохо зарабатываю, если не сравнивать с кооператорами. Ты сможешь учиться... -Прости, я не стану жить за твой счет. -Не будешь ты жить за мой счет, не переживай, - улыбнулся Виктор. Вернувшись домой, они приняли горячий душ, попили чаю и занялись разборкой вещей, которых оказалось немало. Это затянулось до поздней ночи еще и потому, что многие из них Лёня просил Виктора примерять. Дело закончилось тем, что Лёня подарил Виктору больше половины, требуя, чтобы он их непременно носил постоянно. Особенно такие же, как у него, белые трусы и носки. Он собственноручно надел их на Виктора, и они долго гляделись в зеркало, стоя в обнимку. -Теперь мы с тобой голубые братья, - улыбнулся Лёня. -Я не такой красивый и стройный, как ты. И лицо, и повадки грубее... -Для меня ты самый красивый и самый желанный. -Чтобы ты так говорил всегда, - с надеждой проговорил Виктор. Когда он на следующий день шел на работу, ему казалось, что прошла целая вечность. Он как бы видел все впервые - депо, коллег по работе, улицы, прохожих. Последний раз отсюда уходил не он, а какой-то другой человек... -Ты что, наследство получил? - спросила Нинка Коровина с их маршрута. -С чего ты взяла? -Светишься весь... -И лыбится постоянно, прям так и хочется в морду дать, - добавила Верка Пантюхина с чертановской линии, - Погулял, наверное, хорошо - отойти не может. Его позавчера Славка Верещагин среди ночи с каким-то пьяным парнем посреди Чертановской видел. Небось, кошачью свадьбу устроили. -Один живет во всей квартире, - недобро взглянув исподлобья, проговорила пожилая Савчукова из подвижного состава, - Пусть веселится. Потом локти кусать будет, когда на старости лет воды подать будет некому. -Тебе, я смотрю, хорошо подают, коль стрелки долбишь на восьмом десятке, - бросил через плечо Виктор, выходя из диспетчерской. Слухи о том, что его видели позапрошлой ночью на улице, очевидно, уже обошли все депо, поскольку на путевке синел свежий, поставленный диспетчером, штамп "На медосмотр". И в медсанчасти не ограничились измерением давления, а предложили подуть в трубку. Но ни это, ничто другое не имело для Виктора никакого значения. Его мысли были с Лёней, который отправился навещать тетку, и он не видел недобрых взглядов пассажиров, не слышал грубости, не замечал ничего того, что всегда раздражало. Он только лишь с удвоенной энергией фарил в ответ на приветствия встречных водителей, и лицо его само собой расплывалось в блаженной улыбке.