одарность, тогда никогда не будет обидно. Они прошлись взад - вперед по фойе. Виктор взглянул на часы: -Мы с тобой единственными зрителями будем? Во сколько начало? Может, в семь тридцать? Как бы в ответ на его вопрос, с улицы послышался шум, и на площадку перед зданием ДК въехало три интуристовских автобуса, из которых стали выходить люди, направляющиеся к входу. В гардеробе и в фойе сразу стало шумно, послышалась иностранная речь. -Мы на международный прием попали? - засмеялся Лёня. -Не иначе, - улыбнулся в ответ Виктор. А автобусы продолжали подъезжать, публики прибавлялась, и зовущий к началу концерта звонок, уже был трудно различим в многоголосом шуме. Они уселись у прохода в середине зала. От улыбчивых лиц вокруг и раскрепощенной манеры речи сразу поднялось настроение. -Кроме нас, хоть один русский в зале есть? - полюбопытствовал, оглядываясь, Лёня. -И не один, - заверил его Виктор. -Где ты их видишь? -Я не вижу, я знаю. А гиды переводчики? Да и Ванек переодетых, небось, порядком. Леня тихонько засмеялся: -Любишь ты правду в глаза пороть. -Малыш, если я что и унаследовал от своего крутого бати, так это его трезвый взгляд на жизнь. В зале начал медленно гаснуть свет, а сцена засветилась яркими огнями. Виктор пошел на этот концерт исключительно ради Лёни, будучи уверенным, что он не доставит ему никакого удовольствия. Однако, с первого номера, понял, что просто не знает, что это такое. Он смотрел на сцену и не понимал, как он не открыл для себя этого раньше? Его буквально покоряли отточенные движения исполнителей и музыкальные переборы, затрагивающие что-то внутри. Красочные костюмы дополняли национальный колорит. Это надо было видеть и слышать воочию. Виктор смотрел на мелькающие в ритме озорной пляски ноги, следил за движенями танцоров и был охвачен восторгом. В его воображении возникала широта полей и красота родной природы, сочетающаяся с щедростью и размахом русской души, способной проникнуться болью и радостью ближнего. "А ведь это наше, - думал он, - Наше и только наше. Такого нет нигде больше на земле!" Но в еще больший восторг приводило происходящее на сцене Лёню, который, кажется, пропускал все видимое и слышимое через себя. После каждого номера, он начинал что-то говорить Виктору, пересыпая речь профессиональными терминами, в коих тот ничего не понимал, лишь кивая в ответ и улыбаясь. Но больше всего был поражен Виктор тем, как воспринимали выступление зрители. Иностранцы буквально овацией провожали каждый номер. Концерт закончился тем, что весь зал в единодушном порыве встал со своих мест и с криками: "Браво!" аплодировал, подняв руки над головой, пока не было повторно исполнено три финальных номера. Это был воистину триумф народного искусства, понимаемого и восторженно принимаемого всеми, независимо от национальностей, поскольку оно было подлинное. Оно было настоящее, принадлежащее всем, и при этом русское и ничье больше. -Вил, спасибо тебе за этот вечер, - от души сказал Леня, когда они стояли на эскалаторе, спускаясь в метро. -Грустно только, что из обычных зрителей мы с тобой были единственные русские при открытых настежь дверях. -Так где же они все? -На митингах, очевидно, Россия для русских, - горько улыбнулся Виктор, - А ты знаешь, над чем я сейчас задумался? Как за этой бесовщиной невозвратно уходит все истинно русское. Жить, как твои родственники, одной большой семьей - это чисто русская традиция. А где ты видел, чтобы сейчас так жили? То, что мы сегодня видели, это тоже русское, а кому это интересно? Кислые щи, которые тебе так хотелось, а это тоже русское, ты сумел отведать только у меня дома. И так во всем. А русским стали называть совсем другое. Хотя национальными-то и являются как раз язык, культура, традиции, кухня. -Конечно, - горячо поддержал Лёня, - Возьми хотя бы индийское кино. Шедевры? Но эти фильмы смотрит весь мир. При всей их наивности они содержат то, чего нет ни в каких других. Их всегда будут смотреть. -А ведь уже выросло целое поколение с извращенным национальным самосознанием. -Наверное, так проще управлять людьми. Жаль, что люди сами не хотят становиться лучше, а только ненавидят. -Чтобы любить свое, не надо ненавидеть чужое. В том-то и дело, наверное, что любви-то, как раз, и нет... Снизу послышался шум подходящего поезда, и они устремились бегом по ступенькам. И опять Виктор заметил пристальные взгляды пассажиров в их сторону. Хотя сегодня они, наверное, оба выделялись среди мрачной массы своими просветленными лицами. Выйдя из метро, они не стали ждать автобуса, а пошли до дома пешком. -Ты заметил, как потеплело сегодня? - спросил Виктор. -Заметил. И солнышко днем стало припекать... -Весна наступает. -Как пролетело время, - задумчиво проговорил Лёня, - Хотя мне почему-то иногда кажется, что мы знакомы с тобой всю жизнь. -А мне, что я проснулся после долгой спячки. -А ведь мы могли и не встретить друг друга, не приди я на ту встречу и не избей меня до полусмерти малолетки. -А я - попади в тот день на другой выход, на другой маршрут, или не поверни назад от Семеновской. -Опять все упирается в высшую силу, - улыбнулся Лёня. -И хоть мы по-разному ее чувствуем, это не мешает нам любить друг друга,- завершил Виктор, - Стало быть, любовь покрывает все и в ней эта высшая сила. Наконец, они добрались до дома. -Я сегодня буду для тебя танцевать,- сняв куртку и тут же повиснув на Викторе, сказал Лёня. -Всю ночь? -И весь день. -Голенький? -Абсолютно. Виктор отнес его в комнату, и Лёня начал раздеваться. -Морриконе? - спросил Виктор, включая магнитофон. -Разденься тоже, - попросил Лёня. -И что я буду делать? - поинтересовался Виктор, раздевшись до белых, подаренных Лёней, трусов. -Иди сюда, - он вывел его на середину комнаты и уверенными жестами поставил его руки и ноги в требуемую позу, - Стой так... Лёня начал исполнять тот самый танец, который танцевал для него в первый раз. Но сейчас Виктор наблюдал его не со стороны, а являлся участником, видя устремленные на него, полные любви, глаза. Лёня кружился то приближаясь вплотную, то удаляясь. Несколько раз он переставлял положение его рук и ног, снова кружился, и не было конца этому завораживающему, заставляющему забыть обо всем, вихрю чувств, воплощенных в музыку и движение. -Ты пластичен и музыку чувствуешь, - сказал Лёня, тяжело дыша, когда танец закончился, - Я научу тебя, и мы будем танцевать его вместе. Вместо ответа, Виктор поднял его, обнаженного, на руки и отнес на диван, положив на спину. В глазах у Лёни вспыхнули озорные огоньки, и он принял его любимую позу, широко расставив согнутые в коленях ноги и раскрыв объятия... На следующей неделе Лёня купил рекламную газету, вознамерившись заняться вплотную поиском работы. -Масса предложений, - оптимистично сказал он, показывая Виктору отчеркнутые объявления, - Ты прав, у вас компьютеризация идет полным ходом. Виктор ничего не ответил, углубившись в чтение, а потом, взяв маркер, проставил на большинстве крест. Лёня недоуменно посмотрел на него. -По этим не звони - пирамиды. -Какие пирамиды? Тут же написано... -У меня на сарае написано... слово из трех букв, а в сарае дрова лежат. Разводилово чистой воды. Поинтересуйся этим, этим и этим. Да, и вот здесь может получиться. Прости, что так резко говорю, но мне не хочется, чтобы ты лишний раз огорчался и тратил время зря. -Да... - протянул Лёня, - Спасибо, конечно. Завтра начну звонить. Назавтра он радостно сообщил, что его пригласили на собеседование сразу в четыре фирмы. -Удачи, Малыш, - пожелал Виктор, целуя его, как всегда, перед уходом на работу в три часа ночи. Когда он вернулся домой, Лёни еще не было. Утренние смены давались Виктору трудно. Лечь спать раньше одиннадцати вечера не получалось, а через четыре часа уже надо было просыпаться. После девяти утра, особенно в зимнее время, когда над городом зависал холодный рассвет, а пассажиров было мало, и отпущенное по графику время приходилось растягивать, тащась по рельсам еле-еле, его начинало неудержимо клонить в сон. Виктору приходилось делать над собой всевозможные усилия из осознания, чем это может быть чревато. Потом был короткий обед и последний рейс перед сменой, придя домой после которой, он ложился на кровать и буквально отключался хотя бы на час. Так было и в этот раз. Едва Виктор проснулся и для бодрости принял душ, пришел Лёня. Лишь взглянув в его лицо, Виктор понял, что объективная реальность второй раз вторгалась в их "маленькую Америку". Разговор начался сразу, как сели обедать. -Я не могу понять одного, - задумчиво сказал Лёня, - Откуда здесь вообще что-то берется? У меня сложилось впечатление, что все заняты решением только одной проблемы - добыванием денег. Кто как может. Просто вымогают всем, чем можно и нельзя, а если кто-то что-то и предлагает взамен, то ему глубоко наплевать, что получится в результате, лишь бы получить свое. Может, я не так все понимаю, может я ку-ку? Лёня вопросительно посмотрел на Виктора. -Почти в точку, - усмехнулся тот, - Ну, а конкретно? -Конкретно, в двух местах на меня посмотрели, как на засланного агента ЦРУ, а в третьем предложили работать без договора с испытательным сроком, во время которого меня могут уволить безо всякого обоснования. Причем, платить обещали только процент от принесенной прибыли. А каким образом я ее буду приносить, их не волнует. Звонить по рекламе, давать объявления или клеить их на столбах. Как можно так работать? -Ну, а в четвертом месте? -А в четвертом надо рас