равно зае... - он запнулся, наткнувшись на многозначительный взгляд Виктора, - Ну, не сказал же... -Димон, а вы в школе вот так друг с другом и материтесь через каждое слово? -А то. Не все, правда. Некоторые только, когда разозлятся, или как ты, к месту. Перекинемся? Он вытащил из кармана колоду замызганных карт. -В азартные не буду, - твердо ответил Виктор. -Зачем? В дурачка... -Сдавай. Они начали играть. Дима оставался равнодушным и к выигрышам, и к проигрышам, не меняя своего невыразительного тона. -Пиво забродило, - сказал он, закончив очередную игру, и встав во весь рост, спокойно помочился на глазах у Виктора и всего берега. -Мало пива взяли, - добавил Дима, демонстративно тряхнув несколько раз членом, прежде, чем запихнуть его обратно в трусы, - Денег дашь, я сбегаю. Хочешь? -Только баклашку свою не бери, - отозвался Виктор, доставая кошелек, - Еще столько же и того же. Дима без стеснения снял мокрые трусы и натянул на голое тело джинсы. -Жди, я скоро, - сказал он, засовывая босые ноги в кроссовки. Вернулся Дима, и правда, скоро, положив на подстилку четыре бутылки: -Холодненькое. Из самой глубины вытащил. На... Он высыпал на подстилку сдачу. -Возьми на сигареты, - великодушно разрешил Виктор. -Мерси. Дима ловко сгреб деньги и опять предложил «макнуться». -Я схожу на тот берег, с тарзанки попрыгаю, - сказал он, показывая на прыгающих с противоположного крутого берега ребят. Виктор кивнул, и очень скоро Димин мат стал разноситься по водной глади уже с того берега вместе со звонкими голосами мальчишек. «Дитя улицы, - подумал Виктор со смешанным чувством жалости и симпатии, - Дитя своего времени и своей страны». Напрыгавшись вдоволь, Дима вернулся и снова потянулся к пиву: -Классно... Правда, долбануться конкретно можно. Мелко. В картишки? Они поиграли и опять пошли купаться. -Дашь с плеч понырять? - стрельнув на Виктора испытующим взглядом, спросил Дима. Виктор кивнул и присел, погрузившись в воду до подбородка. Дима вскарабкался к нему на плечи, и держась за голову, крикнул: -На старт! Виктор резко распрямил ноги, и Димино тело, промелькнув в воздухе, бултыхнулось в воду. Он вынырнул, и пожалуй, в первый раз слегка улыбнулся Виктору: -Я же "на старт" сказал. Фигли ты меня раньше времени подкинул? -Давай еще раз, - улыбнулся в ответ Виктор. Нанырявшись вдоволь, Дима направился к противоположному берегу. -На тарзанку пошел? - спросил Виктор. -Идем, по полю побегаем, - с неопределенными интонациями отозвался Дима. Перейдя речку вброд, они вылезли на берег, и Дима припустил трусцой по откосу вверх. -Давай, до того кустика, - сказал он, когда они выбрались на поле. Виктор кивнул, и они кинулись наперегонки. Дима бежал быстро, но в самом конце Виктор все-таки обогнал его на пару метров. -Силен, папик, - проговорил Дима, тяжело дыша. -Куришь много, - ответил Виктор, - оттого и дыхалка слабая. -Да ладно, - отмахнулся тот, - Один я курю? Побежали обратно. Они рванули в обратную сторону, и Виктор снова прибежал первым. -Опять дыхание подвело? - улыбнулся Виктор. -Всякое дыхание любит пихание, - ответил Дима, кротко стрельнув на него своими черными глазами. От быстрого бега у него съехали трусы, обнажив часть задницы и волос ниже живота, но он не замечал этого, или делал вид, что не замечает. Однако Виктор никак не отреагировал. -На свой берег? - спросил он. Дима опять бросил испытующий взгляд и стал неохотно спускаться вниз. Они опять перешли речку вброд, вернулись к месту привала, прикончили остатки еды, и Виктор, вопреки себе, не смог отказать, когда Дима еще раз вызвался сбегать за пивом. Так пролежали они на берегу до позднего вечера, купаясь, играя в карты и болтая о пустяках. По порозовевшим щекам Димы и развязности жестов было заметно, что пиво на него подействовало. Виктора он не стеснялся совершенно, мочась при нем, почесываясь, где придется, и валяясь в полуспущенных трусах. Но Виктор не акцентировал на этом внимания, и каждый раз отводил глаза при особо бесстыжих выходках. Домой отправились с последней электричкой. Несмотря на поздний час, было еще совсем светло. Ведь стоял июнь с самыми короткими ночами. Придя на станцию, долго шли вдоль состава, пока Дима не остановил выбор на абсолютно пустом вагоне. -Нам, вообще-то, вперед, - заметил Виктор. -Пошли сюда, не люблю маргиналов рядом. -Сам-то кто? - усмехнулся Виктор, - Надо же, какие слова знает... -Да ладно, я оттянуться маленько хочу... Что он имел в виду, Виктор понял, когда электричка тронулась. Дима сначала встал на сидение ногами и высунулся по пояс в открытое окно, а потом закинул на перекладину согнутую в колене ногу, и не успел Виктор моргнуть глазом, как перевалился за окно всем телом, оказавшись висящим снаружи поезда. -Обалдел?! Что ты делаешь? - вскочил он с места, инстинктивно хватая Диму за плечи и пытаясь затащить обратно в вагон. -Не боись, - спокойно ответил Дима, и в его колючих черных глазах мелькнула лукавая усмешка, - Не впервой. Остановочку только прокачусь... Видя, что ничего не поделать, Виктор сел и стал смотреть на него. А тот «летел», упершись кроссовками в низ стекла, цепко держась вытянутой рукой за окно, а другую открыв в объятии бьющему в лицо ветру. К счастью, перегон оказался небольшим, и как только электричка начала тормозить, Дима выполнил обещание, залезая обратно в вагон. -Испугался? - спросил он, садясь напротив, и Виктор впервые заметил, как на Димином лице заиграла улыбка. Его волосы оставались взлохмаченными ветром, а глядящие на него, всегда колючие, а сейчас ставшие по-детски озорными глаза, смеялись. Виктор смотрел на этого отчаянного сорванца, и заражаясь его восторгом, прощал ему все за эту улыбку и за то, что тот не потерял желания радоваться жизни. Пусть так, как умел, если ему неоткуда было быть другим. -Витек, скажи, ты мудак? - вдруг беззлобно спросил Дима, ловя его взгляд. -Что? - опешил Виктор и твердо ответил, - Тебе это прощается в первый и последний раз. И только потому, что ты пьян. -Да я не хочу тебя обидеть, мне понять охота, - заговорил Дима опять в своей манере, разве что более эмоционально, - Ведь ты же хочешь меня. В воде меня разглядывал, сейчас от меня торчишь. Я к тебе и так, и так весь день. Жду, когда ты приставать начнешь, а ты только любуешься мной, как сосной на картине Шишкина. Тебе открытым текстом сказать надо? Я тебе дам!. Хочешь, прям щас? Е...и меня здесь! Я презик захватил. Хочешь? Он схватился за ремень на джинсах. -Сядь, - резко сказал Виктор. -Тогда зачем ты меня позвал? На дорогу, на пиво тратился? Стремаешься, что Лёня узнает, или, что мне еще два месяца до восемнадцати? Трус ты, папик... -Тебе плохо было весь день? - пристально глядя ему в глаза, спросил Виктор. -Да нормально все было... -Тогда оставь при себе все остальное. Я не собираюсь говорить с тобой о чувствах, которые ты никогда не испытывал. Можешь считать, что трус. А насчет Лёни, я тебя предупредил. Виктор сел ровно и стал молча смотреть в окно. Дима встал, и подтянув спадающие джинсы, вышел в тамбур. Виктору было все равно, вернется он или нет. Он испытывал горькую обиду на себя за свои чувства. «Мудак ты и есть, - сказал он сам себе, - Из хама не сделаешь пана. Так и будет болтаться всю жизнь, как забытая в жопе клизма, пока не сопьется, не подхватит СПИД, или не сядет, как еще один такой же, которым ты тоже восторгался в детстве...» В Голицыне в вагон вошло много народа, и среди них оказался Дима. Он молча сел на свое место и прикрыл глаза, задремав, или притворяясь спящим. Виктор продолжал смотреть в окно. На землю, наконец, спустились сумерки. После Одинцова в вагоне зажегся свет, а к Москве подъехали уже в полной темноте за окнами. Когда электричка стала тормозить в Филях, Виктор встал, и не глядя на Диму, пошел к выходу. Тот поднялся следом, а оказавшись на платформе, как ни в чем не бывало, пошел рядом. Они молча дошли до метро, и войдя, расстались - ехать было в разные стороны. -До свидания, - протянул руку Виктор и впервые ощутил крепкое рукопожатие со стороны Димы. -До свидания,- ответил тот и прибавил, - Прости меня. Мудак - я. Сказано это было все тем же тоном, лишь в последних словах послышались слабые, но искрение нотки. Добравшись до дома, Виктор, не заходя в ванную, устремился к компьютеру. Зеленая иконка возле ника Лёни в чате была тем, что он хотел видеть больше всего. После обмена новостями и ничего не значащими, но желанными для обоих фразами, Виктор решился все-таки рассказать о Евстропове. Он не хотел, чтобы между ним и Лёней была какая-то недоговоренность. Ему даже захотелось позвонить и рассказать все словами, но охваченный порывом, он, не откладывая, написал, что тот опять приходил, что он выследил их в бинокль с крыши, все знает, и в открытую напрашивается третьим. Лёня долго молчал. Очевидно, новость подействовала ошеломляюще. «Что ты ответил ему?» - наконец отозвался Лёня. «Отпираться было бесполезно. Сказал открытым текстом, что мы любим друг друга, и он будет лишним», - написал Виктор. «А он?» «Трудно сказать. Шантажировать не собирается, но не отстает. Вчера опять звонил, спрашивал, когда ты приедешь? Говорил, что полюбил тебя. Какой-то бред». «Как он узнал телефон? Почему он с тобой так откровенен?» - моментально пришел пост. «Телефон можно пробить по адресу, ты сам знаешь». «Почему он с тобой так откровенен?» - опять молниеносно продублировал Лёня. «Я попытался подружиться с ним», - не нашел ничего лучшего ответить Виктор. «Каким образом?» «Позвал с собой на речку, разговорил,