рихожей раздался звонок. -Иди, открой, это Лёня, - сказал Виктор. -Не говори, что я к тебе приставал, - попросил Дима, выходя из кухни. Едва сели обедать, как задребезжал исцарапанный, разбитый и заклеенный скотчем мобильник Димы. -Да, - заговорил он, - Во сколько? Ну... Ну, я врубился... Ну, иду... Где?... Я буду, заметано. Дима отключил телефон и тоскливо посмотрел на Виктора с Лёней. -Это Шума, - сказал он, - На дискотеку зовет... -Зовет - иди, какие проблемы? - сказал Виктор. -Ну, мы же собирались... -Завтра сходим, не переживай, - успокоил Лёня. -Правда, мужики, не обидитесь? -Иди, - подтвердил Виктор, - Допоздна? -Не, вы что? - протянул он, - У Шумы такие родаки, полный финиш. Ну, ты же знаешь, наверное, Лёнь? Они его только до одиннадцати из дома отпускают. Лёня понимающе кивнул: -Значит, ждем тебя к одиннадцати. Веди себя там прилично. -Лёнь, мужики, а можно я в вашем прикиде пойду? - попросил Дима. -Чудной ты, мы же тебе его подарили, это твое, - засмеялся Лёня. -Тогда, Лёнь, сделай мне, как вчера. -Что, как вчера? - не понял Лёня. -Ну, прическу, побрызгай на меня... Виктор с Лёней невольно рассмеялись. -Брызгать я на тебя не буду, не проси, - сквозь смех проговорил Лёня, - А в остальном подготовим. Из дома вышли все вместе. Перед уходом Лёня исправил последнюю деталь в облике Димы, подарив ему свои кроссовки, поскольку рваные и растоптанные Димины, смотрелись грязным пятном и портили всю картину. -Глянь на нашего Гавроша, - сказал Виктор, - Как меняет одежда. -Он сам весь светится, а это меняет еще больше, - заметил Лёня. -Как ты меня назвал? - спросил Дима. -Гаврош, - ответил Виктор - Ты не знаешь, кто это такой? -Вил, откуда ему это знать? - поморщился Лёня, - Будем звать его Гаврошем? -Скажите сначала, что это такое? - не унимался тот, - А то, вы назовете... Типа педерастик маленький. Виктор с Лёней рассмеялись. -Гаврош - герой романа Гюго, это писатель французский, - пояснил Лёня, - Он был парижским беспризорником и помогал коммунарам. Был очень добрым мальчишкой, но в нем много было наносного, чего он набрался на улице. Мы с Вилом видим в тебе то же самое. -Зовите, - слегка смущенно отозвался Дима, - А Вил что такое? -От Вилсона - желанный сын, - ответил Виктор. -Годится, - согласился Дима, - Только Лёню я малышом звать не могу... Они опять засмеялись. -А как Леонид по-американски? - спросил Дима. -Лео, лев, - ответил Лёня. -Не то, - потряс головой Дима, - а Алекс? -Защитник. -Вот. Я буду звать тебя Алекс... -Ален лучше, - возразил Виктор, - Только по-моему, это французское? -Есть и американское, - сказал Лёня, - Аллен или Аллан - красивый. -Принимается, Гаврош? - улыбнулся Виктор, - Ты же не станешь отрицать, что Лёня из нас самый красивый? -Заметано, - согласился Дима. Они посадили его в автобус и отправились гулять в лес. Вернулись уже затемно и сели ужинать, не дожидаясь возвращения Димы. -Мне Егор прислал запись своего нового спектакля, - сказал Лёня, - Он там танцует главную партию. Это интересно, балетмейстер заражен авангардизмом. Не хочешь посмотреть, пока Гавроша нет? -Давай, - охотно согласился Виктор. Просмотр диска затянулся. Лёня горячо комментировал изыски режиссера, и они забыли о времени. -Кстати, сколько сейчас? - спохватился Виктор, когда они вышли на кухню попить чаю. -Первый час ночи. Двадцать пять минут, - ответил Лёня, взглянув на свой мобильник. -Где же наш Гаврош? - уставился на него Виктор. Лёня отвел глаза. -Ты знаешь, Вил, - заговорил он, - Я к нему отношусь с симпатией, но не разделяю твоего оптимизма. Поддержать в трудную минуту - принять, накормить, одеть, сам Бог велел, хотя в Америке... Ладно, я сейчас не об этом. Но вот так, сходу называть братом совершенно чуждого нам человека? Прости, ты меня удивил. Я еще вчера хотел тебе об этом сказать. Такими вещами не шутят. Ты поступил очень легкомысленно. И если бы не его письмо, я бы, наверное, подумал, что вас связывает нечто другое. Прости за откровенность. -Ты не прав, Малыш, - тихо сказал Виктор после небольшой паузы, - Вернее, ты прав, что не следовало этого делать так поспешно, но в том, что он нам совершенно чуждый, я не соглашусь. Ты же читал письмо, а я имел возможность послушать его откровения, когда в нем говорило то, что в нем самом, а не привнесено жизнью. Когда он это нес, сам себя не контролируя... -Будучи нетрезвым, - вставил Лёня. -Да. Будучи нетрезвым, - подтвердил Виктор, - А в такие моменты люди и раскрывают свою суть. Правда в то, что до этого можно будет достучаться, мне и самому верится все меньше и меньше. Они помолчали. -Не будем делать скоропалительных выводов, - наконец, завершил Лёня, - В конце концов, он уже совершеннолетний и сам отвечает за свои поступки. Пошли спать. Они легли, и Виктор уже успел задремать, когда его разбудил звонок в дверь. Он зажег бра над диваном и посмотрел на часы. Было десять минут третьего. -Картина Репина Приплыли, - проговорил, тоже просыпаясь, Лёня. Виктор надел халат, вышел в коридор и открыл дверь. На пороге, упираясь рукой в косяк и опустив голову, стоял Дима. Было достаточно лишь взглянуть, чтобы безошибочно определить, что он мертвецки пьян. Он с трудом поднял на Виктора мутный взгляд, отпустил руку и буквально повис у него на шее. -Прости, бать, - еле выговорил он заплетающимся языком. Виктор втащил его в прихожую и закрыл дверь. Дима икнул, отстранил его слабым жестом руки, прошел по стенке в ванную и нагнулся над унитазом. Виктор включил в ванной свет и закрыл дверь, чтобы не видеть ничего дальнейшего, но не слышать он не мог. Услышал и Лёня, поднявшийся с постели вслед за Виктором. Они прошли на кухню и молча сели, глядя каждый перед собой. -И что? - спросил Лёня, поднимая на Виктора пристальный взгляд, - Ты готов терпеть такое каждый день в надежде до чего-то там достучаться? Виктор молчал. -Вил, прекращай эту бодягу, - поморщился Лёня, - Проспится завтра, и пусть катится на все четыре стороны. В конце концов, нас с тобой могут обвинить в чем угодно, а его благодарность налицо. -Это живой человек, - проговорил Виктор, не поднимая взгляда. -Человек? Пойди, посмотри на этого человека! - воскликнул Лёня, - Мы хотели ему устроить приятный вечер, ломали голову, куда пойти, чтобы ему было интересно, а стоило позвонить такому же подонку, и ему до нас не стало никакого дела. Он побежал к таким же, как сам, и так будет всегда, потому что каждый ищет общества по себе. А мы, если и нужны ему, то только лишь, как дойные коровы. Спустись на землю, Вил. Виктор ничего не ответил, и на кухне повисла тишина. До Виктора не сразу дошло, что тишина воцарилась не только на кухне, но и во всей квартире. Он подошел и открыл дверь ванной. На полу, крепко обняв унитаз руками и согнутыми в коленках ногами, положа голову на сиденье, спал Дима. Унитаз был полон отторжениями его организма. Ими же был испачкан вокруг пол. Виктор подошел и стал трясти его за плечи. Дима зашевелился, с трудом оторвал голову от унитаза и открыл глаза. Он посмотрел перед собой, а потом медленно поднял взгляд на Виктора. -Бать, ничего, он чистый... - проговорил он и снова уронил голову. -Лёня, помоги, - позвал Виктор, приоткрыв дверь. Пришел Лёня, они вдвоем подняли его с пола, и раздев догола, положили в ванну. Виктор включил воду и запихнул всю снятую с Димы одежду в стиральную машину. Прежде, чем положить брюки, прощупал карманы, из которых извлек начатую пачку презервативов и сигареты с зажигалкой. -Джентльменский набор, - прокомментировал он, кладя это на умывальник. -Вил, прости, но я иду спать, - сказал Лёня и вышел. Виктор включил машину и повернулся к Диме. Он включил душ, направив на его голову холодную воду. Дима поморщился и слегка застонал. Он поливал его, тер обильно политой шампунем мочалкой, а Дима то приоткрывал, то закрывал ничего не выражающие глаза. «Почему, ну почему он такой? - мучительно думал Виктор, - Неужели Лёня прав, и достучаться до чего-то в нем невозможно?» Он вспомнил письмо, которое невозможно было читать без слез, вспомнил его глаза, когда он говорил ему: «Не сомневайся во мне»... Он поливал и мыл его, пока не звякнула за спиной стиральная машина. Виктор вынул и развесил на просушку вещи, а потом вытащил из ванной их обладателя. Дима уже обрел способность передвигаться и почти самостоятельно дошел до дивана. Виктор уложил его, и прикрыв одеялом, вышел на кухню. По пути он зашел в ванную, смыл унитаз, убрал последствия с пола, тщательно вымыв после этого руки, и вытащил из лежащей на умывальнике пачки сигарету. Не зажигая света, Виктор сел у окна и закурил, чего не делал уже, наверное, около десяти лет. 14. -Как самочувствие? - спросил Виктор, когда на кухне появился замотанный одеялом вокруг пояса Дима. Они с Леней уже закончили завтрак. Встали они молча, лишь пожелав друг другу доброго утра, и сейчас так же молча сидели за столом. -Дай попить, - тихо попросил Дима. Виктор достал из холодильника бутылку Фанты и поставил перед ним на стол. Дима дрожащими пальцами открыл пробку и припал к горлышку, судорожно глотая холодную газированную воду. Наконец, он отставил бутылку, рыгнул и сел за стол, опустив голову. На кухне воцарилось молчание. Виктор начал мыть посуду, а Леня безучастно смотрел в окно. -Мужики, - послышался тихий голос Димы, - простите меня. -Мы тебя прощаем, - сказал Виктор, - Но не знаю, как ты простишь себя сам, если в тебе осталось хоть что-то человеческое. Ты помнишь что-нибудь? -Чего? - поднял голову Дима. -Что было вчера? -Ну, помню... Я еле в метро прорвался. Уже закрыто было. Потом от Южной пешком шел... -А до этого? -Чего - до этого?