и посмотрел на часы. Было десять минут третьего. -Картина Репина Приплыли, - проговорил, тоже просыпаясь, Лёня. Виктор надел халат, вышел в коридор и открыл дверь. На пороге, упираясь рукой в косяк и опустив голову, стоял Дима. Было достаточно лишь взглянуть, чтобы безошибочно определить, что он мертвецки пьян. Он с трудом поднял на Виктора мутный взгляд, отпустил руку и буквально повис у него на шее. -Прости, бать, - еле выговорил он заплетающимся языком. Виктор втащил его в прихожую и закрыл дверь. Дима икнул, отстранил его слабым жестом руки, прошел по стенке в ванную и нагнулся над унитазом. Виктор включил в ванной свет и закрыл дверь, чтобы не видеть ничего дальнейшего, но не слышать он не мог. Услышал и Лёня, поднявшийся с постели вслед за Виктором. Они прошли на кухню и молча сели, глядя каждый перед собой. -И что? - спросил Лёня, поднимая на Виктора пристальный взгляд, - Ты готов терпеть такое каждый день в надежде до чего-то там достучаться? Виктор молчал. -Вил, прекращай эту бодягу, - поморщился Лёня, - Проспится завтра, и пусть катится на все четыре стороны. В конце концов, нас с тобой могут обвинить в чем угодно, а его благодарность налицо. -Это живой человек, - проговорил Виктор, не поднимая взгляда. -Человек? Пойди, посмотри на этого человека! - воскликнул Лёня, - Мы хотели ему устроить приятный вечер, ломали голову, куда пойти, чтобы ему было интересно, а стоило позвонить такому же подонку, и ему до нас не стало никакого дела. Он побежал к таким же, как сам, и так будет всегда, потому что каждый ищет общества по себе. А мы, если и нужны ему, то только лишь, как дойные коровы. Спустись на землю, Вил. Виктор ничего не ответил, и на кухне повисла тишина. До Виктора не сразу дошло, что тишина воцарилась не только на кухне, но и во всей квартире. Он подошел и открыл дверь ванной. На полу, крепко обняв унитаз руками и согнутыми в коленках ногами, положа голову на сиденье, спал Дима. Унитаз был полон отторжениями его организма. Ими же был испачкан вокруг пол. Виктор подошел и стал трясти его за плечи. Дима зашевелился, с трудом оторвал голову от унитаза и открыл глаза. Он посмотрел перед собой, а потом медленно поднял взгляд на Виктора. -Бать, ничего, он чистый... - проговорил он и снова уронил голову. -Лёня, помоги, - позвал Виктор, приоткрыв дверь. Пришел Лёня, они вдвоем подняли его с пола, и раздев догола, положили в ванну. Виктор включил воду и запихнул всю снятую с Димы одежду в стиральную машину. Прежде, чем положить брюки, прощупал карманы, из которых извлек начатую пачку презервативов и сигареты с зажигалкой. -Джентльменский набор, - прокомментировал он, кладя это на умывальник. -Вил, прости, но я иду спать, - сказал Лёня и вышел. Виктор включил машину и повернулся к Диме. Он включил душ, направив на его голову холодную воду. Дима поморщился и слегка застонал. Он поливал его, тер обильно политой шампунем мочалкой, а Дима то приоткрывал, то закрывал ничего не выражающие глаза. «Почему, ну почему он такой? - мучительно думал Виктор, - Неужели Лёня прав, и достучаться до чего-то в нем невозможно?» Он вспомнил письмо, которое невозможно было читать без слез, вспомнил его глаза, когда он говорил ему: «Не сомневайся во мне»... Он поливал и мыл его, пока не звякнула за спиной стиральная машина. Виктор вынул и развесил на просушку вещи, а потом вытащил из ванной их обладателя. Дима уже обрел способность передвигаться и почти самостоятельно дошел до дивана. Виктор уложил его, и прикрыв одеялом, вышел на кухню. По пути он зашел в ванную, смыл унитаз, убрал последствия с пола, тщательно вымыв после этого руки, и вытащил из лежащей на умывальнике пачки сигарету. Не зажигая света, Виктор сел у окна и закурил, чего не делал уже, наверное, около десяти лет. 14. -Как самочувствие? - спросил Виктор, когда на кухне появился замотанный одеялом вокруг пояса Дима. Они с Леней уже закончили завтрак. Встали они молча, лишь пожелав друг другу доброго утра, и сейчас так же молча сидели за столом. -Дай попить, - тихо попросил Дима. Виктор достал из холодильника бутылку Фанты и поставил перед ним на стол. Дима дрожащими пальцами открыл пробку и припал к горлышку, судорожно глотая холодную газированную воду. Наконец, он отставил бутылку, рыгнул и сел за стол, опустив голову. На кухне воцарилось молчание. Виктор начал мыть посуду, а Леня безучастно смотрел в окно. -Мужики, - послышался тихий голос Димы, - простите меня. -Мы тебя прощаем, - сказал Виктор, - Но не знаю, как ты простишь себя сам, если в тебе осталось хоть что-то человеческое. Ты помнишь что-нибудь? -Чего? - поднял голову Дима. -Что было вчера? -Ну, помню... Я еле в метро прорвался. Уже закрыто было. Потом от Южной пешком шел... -А до этого? -Чего - до этого? На дискотеке был... -Где и с кем напился, помнишь? С кем трахался, помнишь? Чем больше говорил Виктор, тем голос его становился громче и наполнялся гневом. -С кем я трахался? - округлил глаза Дима, впервые увидев Виктора таким. -Ты еще и врешь?! -Почему, вру? -Посмотри на свою мотню! - Виктор рванул с него одеяло, - Не трахался?! Может, сейчас скажешь, что и не напивался?! Не блевал?! -Да чего ты? - растерянно заморгал Дима, - Чего ты орешь? Ну, так получилось. А чё, мне нельзя? Я чё, не человек, что ли? -Боюсь, что у нас с тобой разные представления об этом понятии, - спокойно заговорил Виктор, твердо отчеканивая каждое слово, - Когда-то в электричке ты мне сказал, что я мудак. Я мудак, потому что потратился на дорогу, на угощение и не воспользовался тобой. Я мудак, потому что посочувствовал тебе и пришел на помощь в трудную минуту. У тебя не мудаки те, кто использует тебя, как кусок мяса, а потом ему нет дела до того, что с тобой. Не мудак тот, кто продаст и предаст тебя ради личной выгоды, у кого много денег, кто ловит кайф от жизни. Тебе насрать на нас, как на твою мать тем, кого ты называешь е..рями, а ей на тебя. И я не собираюсь тебя переубеждать - твоя жизнь и тебе расхлебывать все, что ты в ней наворотишь. Только здесь е..рей нет и не будет! В этом доме понятия и приоритеты другие, и будут другими всегда! И если это тебе не подходит, убирайся к тем, кого ты считаешь правильными и сильными! Выбирай сам, кто для тебя мудак, а кто человек! Виктор уже кричал, и глаза его, устремленные на сидящего с опущенной головой Диму, сверкали гневом. Даже Лёня вскинул голову и пристально смотрел на него. Когда Виктор замолчал, Дима встал, не поднимая головы, и не подобрав валяющегося на полу одеяла, ушел в комнату. С минуту стояла тишина, а потом до них донеслись рыдания. -Сильно ты ему врезал, - нарушил молчание Лёня, - Я тебя никогда раньше таким не видел. -Прости, сорвался, - тихо ответил Виктор. -Да нет, по сути все правильно. Только бесполезно. Черного кобеля не отмоешь добела. Вот увидишь - поплачет, а потом опять все будет по-прежнему. -С такими понятиями, Малыш, я не посоветовал бы тебе работать с детьми, - сказал Виктор, пристально глядя ему в глаза, - хоть ты и хороший преподаватель. -Ну вот. И до меня дошло, - вздохнул Лёня. -А он, между прочим, порывался найти тех, кто тебя чуть не убил, и рассчитаться за тебя. -Ты... Ты ему все рассказал? Зачем? -Ты помнишь, когда-то мы с тобой увидели по Интернету взорванный дом, а потом поехали туда? Вспомни свои чувства, когда тебе рассказывали и показывали, и когда ты увидел все своими глазами. Говорить можно много, но пока сам не испытаешь и не переживешь чего-то, это будет пустым сотрясением воздуха. Рыдания становились все сильнее. Это была уже истерика. Они переглянулись. Виктор встал, налил в стакан холодной воды и пошел в комнату. Дима лежал на диване, зарывшись головой в подушки. Его плечи конвульсивно вздрагивали. -Ну, ну, Димон, перестань... Виктор сел на диван, и приподнял Диму. Лицо того было бледным и мокрым от слез. -Ну успокойся, я погорячился, - сказал Виктор, прижав к себе его голову и гладя по волосам, - Тихо, тихо... Дима постепенно стал затихать, сам крепко обняв его руками. -На вот, хлебни, - Виктор поднес к его губам стакан с водой. Дима выпил до дна, два раза судорожно вздохнул и задышал ровно. -Полежи, приди в себя, а потом будем обедать - сказал Виктор. Виктор попытался встать, но Дима продолжал прижимать его к себе. -Не уходи, - прошептал он. -Да не уйду я никуда. Лёнь, принеси его труселя из ванной, а то он у нас ходит, как Аполлон Бельведерский. Лёня, усмехнувшись, выполнил просьбу, и Виктор натянул их на Диму. -Все, Гаврош, отдыхай. Придешь в себя, приходи на кухню, - завершил он, вырвавшись, наконец, из Диминых объятий. -Едем на ВДНХ? - спросил Виктор Лёню, ставя на плиту обед. -Может, вам лучше поехать вдвоем? - отведя глаза, вопросом на вопрос ответил тот. Виктор внимательно посмотрел на него. -Я так и знал...- тихо проговорил он. Лёня молчал. -Малыш, неужели все, что было и есть между нами, так мало стоит, чтобы ушло только из-за того, что мне еще кто-то стал небезразличен, кроме тебя? Тебе обидно, но прости меня! И его прости. Пусть ты не хочешь или не можешь разделить со мной эти чувства, но понять-то меня ты можешь? Ты же знаешь, что твое место в моем сердце - это только твое и ничье больше. Ты искренний, чуткий, добрый, и не все у тебя в жизни было гладко, но тебе это трудно понять потому, что тебя всегда было кому пожалеть. -Наверное, ты прав, - помолчав, сказал Лёня, - Кому пожалеть меня, действительно, было всегда. На кухне появился Дима. Он уселся на свое место, и не поднимая взгляда, начал болтать ложкой в тарелке с супом. -Белого друга не хочешь проведать? - спросил у него