Возвращение
Возвращение
- Проклятье, - прошипел капитан Роджерс, когда под ногой жалобно пискнуло.
Он остановился посреди вспаханного поля и с кислой миной уставился на поношенные армейские ботинки. В глубокие царапины набились песок и мелкие камешки; кожа на когда-то новой обувке теперь местами свешивалась клочьями, словно шерсть с линяющего пса. Земля вокруг ботинок была влажная, рыхлая и черная. Настолько черная, что казалось - будто отсюда и до мохнатого леса простирается не поле, подготовленное к посеву, а просто тьма, устилающая поверхность.
Роджерс знал, что за тварь угодила под его тяжелый ботинок. К толстой ребристой подошве прилип фрикес - зверек, похожий на хомячка, только не такой большой, с тонкой кожей цвета неспелого банана и удивительно тупой, как и многие представители этого мира. В зверьке еще теплилась жизнь, несмотря на расплющенное в лепешку тельце. Он тяжело сопел и в предсмертной агонии судорожно дергал лапками; черные глаза-бусинки глядели в ясное небо, отражая огненно-алый диск солнца.
Капитан вытер подошву о землю и, чертыхнувшись про себя, двинулся к лесной опушке, где в солнечных лучах грелись корабли. Словно гигантские птицы с широко раскинутыми крыльями, они сверкали оперением брони, поблескивали темными глазами иллюминаторов остроносой кабины и вонзали когти посадочных опор в податливую землю. Возле стальных птиц суетились люди - уставшие, в камуфляже, спешащие поскорее подготовить корабли к взлету, чтобы навсегда улететь из чужого мира, где многие, как и сам Роджерс, провели без малого три года. Были там и те, кто пробыл тут все пять лет - с самого начала войны. Например, полковник Смирнов, чей приказ - доставить верховного древня на Землю - надолго испортил капитану настроение.
Полковник стоял возле его корабля, прислонившись спиной к трапу, и разговаривал с кем-то из гражданских. Высокий, почти на голову выше самого Роджерса и на две - своего пухлого собеседника; короткостриженный, с гладковыбритым лицом, в накинутом на плечи синем мундире и дымящейся сигаретой, зажатой меж пальцами левой руки; правая - висела на запыленной повязке, переброшенной через шею.
Смирнов бегло глянул на приближающегося капитана, а затем вновь уставился на собеседника, одетого в коричневые сандалии, просторные оранжевые шорты до колен и голубую сетчатую футболку.
Родждерс остановился в двух шагах от трапа, выпустил тяжким вздохом накопившийся "пар" и тоже закурил.
- Я вам обещаю, что завтра ни одного корабля тут не будет, - говорил Смирнов осипшим голосом. - А мое слово - закон. Не правда ли, капитан?
Роджерс нехотя кивнул. Он дал бы по морде всякому, кто усомнился бы в честности Смирнова, но этот же самый Смирнов обеспечил ему "чудесную" компанию с врагом на время всего полета, поэтому кивок вышел вымученным, словно бы сам Роджерс не верил в то, что подтверждал.
Тип в оранжевых шортах одарил капитана недобрым взглядом и куда-то направился, сильно размахивая толстыми волосатыми руками при ходьбе.
- Это что еще за хрен с горы? - поинтересовался Роджерс, как только незнакомец удалился от него шагов на десять.
- Колонист, - ответил полковник недовольно. Видимо, толстячок изрядно его достал. - Ничего не поделаешь, наше время прошло, теперь наступила их очередь. Думаешь, на чьем поле стоят наши корабли?
- То-то я смотрю, какой-то он нервный, - сказал Роджерс и, немного помолчав, спросил: - А древень уже там?
- Угу-м, - ответил полковник. - Пришлось несколько переоборудовать грузовой отсек. Для твоей же безопасности. Врачи накачали "деревяшку" всякой дрянью, поэтому неделю будет спать без задних, - он усмехнулся, - корней. Надеюсь, все бумаги на его сопровождение ты получил?
- Так точно, - подтвердил Роджерс со вздохом. - Неужели не было других кандидатур?
- Были. Только я не уверен, что они довезли бы его в целости и сохранности. - Смирнов ткнул пальцем чуть левее корабля.
Роджерс ссутулился, чтобы из-под корабельного носа увидеть того, кому так не доверял полковник.
За кораблем, на большом сером ящике, обитом железом по краям, сидел, свесив ноги, лейтенант Бригз, известный своими кровавыми проделками. На его плече болталась проволока, сплетенная в овал, который был унизан сушеными языками древней, как нить бусинами. Ушей у врагов не было - только крохотные дыры, поэтому в качестве трофея десантники резали языки, напоминающие подгорелую треугольную отбивную. Хотя этим дело далеко не ограничивалось. Почти у всех пленных на коре можно было прочесть что-нибудь вроде "Здесь был Федя" или увидеть вырезанное сердечко, пробитое стрелой. Особой популярностью пользовались зверства под названиями "лейка", "дровосек", "садовник" и, конечно, "свечка". В последнем случае связанного врага вкапывали в землю, смазывали или поливали чем-нибудь горючим лохматую от листьев шевелюру, поджигали ее, а затем со смехом наблюдали, как полыхает его голова, выделяя вещество, похожее на воск.