Роджерс затушил сигарету. Ухмыльнулся:
- Знаешь, вашу планету рано или поздно все равно кто-нибудь захватил бы. Не мы, так другие.
- Почему?
- Потому что существа на ней безобидны, тупы и...
Красный огонек на потолке вспыхнул за секунду до предупреждения.
- Опасность! Опасность! Опасность! - разнесся по кораблю скрипучий голос бортового компьютера. - Обнаружен вирус Дрейтона. Возможна угроза жизни...
- Стоп, Миранда! - Роджерс вскочил с коробки. Мысли путались; в голове шумело от громкого голоса бортового компьютера. Корабль тонул в тревожном красном свете предупреждающих лампочек, как будто за иллюминатором взошло ярко-алое солнце. - Место обнаружения?
- Грузовой отсек, - ответила Миранда без промедления.
Капитан ожег гневным взглядом стекло, за которым своими жуткими губами, похожими на две огромные серые шевелящиеся гусеницы, улыбался враг. Это был не прежний тихий философ. От того древня не осталось и следа.
Теперь Роджерс увидел и чудовищную ненависть в блестящих глазах, и непонятное чувство какого-то удовлетворения - словно древень секунду назад уничтожил всех землян. Да, он явно упивался неизвестной победой - не то капитанским страхом, не то еще чем.
- Что это за фокусы?
- Сюрприз для людей, - ответил древень с усмешкой.
- Этого не может быть, - словно молитву прошептал Роджерс. - Тебя проверяли! Ты лжешь! - Он вскинул винтовку и нажал спусковой крючок.
Янтарно-желтый луч с шипением впился в стекло, заскользил по нему - тщетно. Оно даже слегка не оплавилось.
- Тебя должны были проверить! - закричал Роджерс.
- Меня и проверили, - захихикал древень. - Но семечко в моем желудке, наверное, не заметили. А пока я спал, пока мы приближались к Земле, оно росло, росло и росло, превращаясь в огромную бомбу, способную уничтожить всех людей на твоей планете.
- Чушь! Это невозможно. Вы никогда не владели таким оружием, иначе бы использовали его против нас.
Древень продолжал насмехаться над растерявшимся капитаном.
- Жаль, что мы создали его так поздно. Но это не единственный сюрприз, который я тебе приготовил, человек.
Древень истерически рассмеялся, а потом широко разинул рот. Капитан с ужасом увидел, как оттуда хлынуло угольно-черное облако мелких букашек, которые с писком ударились в стекло и... тонкими струйками потекли сквозь дырки. Как назло, в этот момент корабль нырнул в гиперпространственные врата, и густая сверкающая синева затопила каждый отсек.
Не видя ничего, на ощупь, словно слепец, Роджерс двинулся в сторону кабины. В непроглядной синеве без устали пищали и кусались, как комары, жучки из чужого мира; почему-то стремительно исчезал воздух, словно его кто-то откачивал, а ноги тяжелели с каждым шагом...
Корабль выбросило из врат, когда Роджерс уже нащупал знакомую спинку кресла. Только теперь, глядя на показатели приборов, на руки, покрытые коричневой сыпью, капитан понял, что с ним случилось. Почему собственное тело все меньше подчинялось ему. Почему он с трудом дышал, не в силах произнести и звука. Проклятые насекомые несли на своих жалах Лесную чуму.
Деревенея заживо, не сводя глаз с фотографии жены и сына, Роджерс упал в кресло. На раздумья времени не было: корабль на автопилоте несся к Земле.
***
Она часто смотрела в окно. Пристально вглядывалась в небо, кишащее летательными аппаратами, и замерзала бледной статуей у подоконника, уронив худые руки вдоль тела. Ее глаза то метались в поисках корабля с символом военного флота, то застывали, как у мертвеца, - жгли, буравили одну точку, словно старались заглянуть туда, за небесный купол. И со стороны могло показаться, будто женщина возле окна видит там нечто такое, что не дано видеть другим. Но она просто ждала его. Всем телом, которое давно не знало мужских ласк, всем любящим сердцем и всей душой, израненной острыми когтями тоски и тревоги.
Иногда она тихо плакала, чтобы не услышал сын, иногда судорожно вздрагивала, заметив на корабельной броне орла, взгромоздившегося на круглый щит. А он по-прежнему не прилетал.
Сегодня ей не спалось. Время, казалось, остановилось вовсе. Она столько раз представляла, как он вновь переступит порог их дома, что близость этого момента едва ли не сводила ее с ума. Его так долго не было, что встреча с ним теперь представлялась иллюзией, сказкой - чем угодно, только не реальностью.
Она не понимала, почему так ноет сердце. То ли потому, что он близко, то ли потому, что чует какую-то беду, предупреждает о ней. Нет, никакой беды быть не может, - успокаивала она себя. Гнала прочь эту мысль, яростно гнала всякую тревогу, а сердце продолжало упорно ныть.
Так и не уснув, она поднялась и подошла к окну. Как подходила сотни, тысячи раз. За широким стеклом плыли аэромобили, светом фар вспарывая мрак; стальными соколами падали легкие корабли, подмигивая ей посадочными огнями; а небо! - оно было удивительным, словно сам Всевышний специально для нее сделал его таким чистым-чистым, заставил холодные огоньки звезд светить ярче обычного. И вдруг там, на черном небесном полотне, расцвел огненный цветок. Прямо на ее глазах распустился на миг, разбросал оранжевые лепестки, взорвался ослепительными искрами - и тотчас угас, пронзив хрупкое женское тело ледяными иглами ужаса. А ей показалось, что вместе с ним разорвалось сердце.