Боже, как же давно это было? Прогулки в лесу, тихие беседы и незримое, едва ощутимое прикосновение наших пальцев. Планы на будущее: суждено ли им было сбыться? Конечно, нет. Никто и никогда не обвенчал бы нас. Тогда мы пошли на хитрость и попросили благословение у природы, деревьев и земли. И они ответили нам шелестом листьев, яркими теплыми лучами солнца и щебетанием птиц. Свернутые кружочки коры стали нашими кольцами, вода из ручья - свадебным вином, а три лилии - букетом невесты.
Я ускорил шаг, продираясь сквозь колючки кустарников, что задевали за ноги, царапали руки и тянули к горлу свои искореженные пальцы. Ветер усилился, став холоднее, и ворот пальто уже не спасал. Начал накрапывать мелкий дождь. Небо рыдало, как рыдала моя душа. Она стремилась вперед, туда, где жило мое счастье.
Разрыв. То ощущение невозможно забыть, как и невозможно ни с чем сравнить. Наши души разорвали друг от друга в день праздника урожая. Тогда я ее потерял. Потерял навсегда... Моя семья прознала о нас... Предательство, продажное предательство за обещание чего-то большего. Денег, власти, знаний... Предательство не имеет оправданий и высшей цели. Мои друзья хотели добра, так они говорили. Но их ядовитые слова не трогали меня, вызывая отвращение и ненависть. Да как они посмели предать мое доверие? Мою тайну?
Я почти бежал. Лес становился темнее, дождь усилился, почти скрыв от меня узкую тропинку. Но я чувствовал ее, знал где надо повернуть, а где притормозить, чтобы не споткнуться о корень.
Брат обманом затащил меня на охоту, но в качестве объекта выступила не лиса, лось или дикий кабан. О, нет. Моя муза, моя невеста... она была зверем, убегавшей от своры собак, а мой брат смеялся и целился в нее из ружья. А чуть позади я видел свою семью и их одобрительные крики.
- Стреляй же, - произнес брат, - иначе ты покроешь позором нас и себя.
- Нет, прошу, - молил я, - мы убежим, скроемся и вы никогда нас не увидите.
- Ты хочешь лишиться всего, ради той, кто стоит дешевле, чем свинья?
- О, ты не прав, она стоит тысячи звезд, и даже того окажется мало. Впрочем, неважно, если тебе нужен мой ответ - вот он: я готов лишиться всего лишь ради минуты с нею.
- Ты знаешь, что я не могу допустить, чтобы честь нашего рода была запятнана позором, - покачал головой брат, - стреляй или ее загрызут собаки. Если любишь, то подари ей быструю смерть.
Я почти не чувствовал своего дыхания, борясь с непогодой. Деревья заполоняли все пространство, корни вырывались из земли, заграждая путь, а дождь и ветер сбивали с ног. Но я шел, упорно шел туда, куда тянула меня душа. О, где же ты, моя любовь? Прошу, откликнись поскорее, позволь опять соединиться с тобой, чтобы вечно парить в небесах. Опушка леса, наконец-то. Я с трудом преодолел последние шаги и без сил прислонился к дереву. Дальше начиналась деревня, которая разрослась со времени моего последнего посещения. Вот оно, место охоты, и та черта, что разделила нас навеки.
Я клялся ей, что мы вечно будем вместе, что ничто и никогда не сможет разлучить нас, но всегда есть грань, завеса, преступив которую, уже не будет пути назад. И имя той границы - Смерть. Я больше не мог сдерживаться и опустился на землю, чувствуя, как слезы стекают по промокшему от дождя лицу. Ночь, перешедшая в утро. Ночь с 31 на 1. Ночь нашего расставания. Теперь, так далеко от дома, я помнил все. Утреннюю охоту, брата, и мой выбор.
- Стреляй же, - кричал он, - или это сделаю я.
- Сперва отзови собак, - попросил я. Он с сомнением посмотрел на меня, но выполнил просьбу. Моя невеста стояла слишком далеко, чтобы я успел прийти ей на помощь, но не слишком далеко, чтобы избежать пули.
Я поднял ружье и прицелился. Она покорно смотрела на меня и не шевелилась, понимая свою участь и неизбежность выбора. Но я не мог смотреть в ее глаза и тогда крикнул:
- Беги, молю беги, и не оглядывайся.
Она в последний раз одарила меня взглядом и развернулась. Слезы застилали мне глаза, но я уже сделал выбор. Так и только так я мог спасти мою семью от позора, усмирить их гнев. Им нет дела до тебя или меня, важна лишь честь. И они получат свою честь!