— Тогда формулы академика Нестерова будут выброшены в корзину?
— Не обязательно. Формулы Брокман добыл до приезда Воробьева. Мы потеряли из виду Брокмана на десять дней, с семнадцатого до двадцать восьмого мая. Он ездил к Нестерову пятого июня. Они вполне реально рассчитывают, что раньше двадцать седьмого июня, когда назначена встреча Кутепова и Бекаса, мы о Нестерове ничего знать не могли. Так что все естественно.
— Хорошо, — сказал Лукин. — Сворачиваем операцию. Что это влечет за собой?
— Провал Брокмана автоматически бьет по Михаилу Тульеву. За предыдущие годы мы взяли несколько агентов разведцентра по данным, которые сообщил Тульев. Себастьян уже давно пытается по этим данным и по этим провалам, так сказать, высчитать Тульева. С Брокманом же Тульев связан прямо. Тут у Себастьяна сомнений уже не останется.
— А как же с «белым пятном»? Что делал Брокман в те десять дней, пока был бесконтролен? Мы этого можем не узнать, если даже и возьмем его.
— Да, лишнего на себя наговаривать никто не будет.
— Он, видно, с характером, — сказал Лукин.
— И с биографией, — добавил Марков. — Можно попытаться, конечно…
— Что — попытаться?
— Послать кого-нибудь вместо Воробьева.
Павел, во все продолжение беседы скромно помалкивавший, покашлял при последних словах в кулак.
— Нет, тебе нельзя, — не глядя на него и забыв свое официальное «вы», сказал Марков. — О твоем существовании Брокман наверняка знает. И потом ты с Кутеповым завязан.
— Судя по всему, Воробьев никаких полномочий не имеет, — сказал Лукин.
— Да, — согласился Марков, — но заманчиво и поблефовать немножко. Брокман может что-нибудь передать Воробьеву.
— Опасно, — сказал Лукин.
— Опасность, конечно, есть. Очень странный пароль для встречи. Как в детской игре. Коричневый плащ, и больше ничего. Коричневые плащи не в одном экземпляре шьются.
— Есть еще что-то, — вставил Синицын, — какая-нибудь примета, которую знает Брокман.
— Вероятно. И еще известно, что эта Линда должна сказать: «Поедемте ко мне домой».
— Если решаем сворачивать, то послать кого-нибудь к Брокману не помешает, — сказал Лукин. — Но человек должен быть решительный.
— Майор Семенов управится. Как ваше мнение, майор Синицын? — Марков опять обращался к Павлу на «вы».
— Вообще-то подходит, — сказал Павел с несколько ревнивой интонацией.
Лукин ее уловил.
— А в частности?
За Павла ответил Марков:
— Майор Синицын хочет сказать, что он сделал бы это лучше.
Лукин и Марков посмеялись немного, но Павел остался при своем мнении.
— Его надо подстраховать, — сказал он серьезно.
— Не помешает, — сказал Лукин. — А где Семенов, Владимир Гаврилович?
— Позвать?
— Надо познакомиться.
Марков попросил секретаря генерала вызвать майора Семенова. Когда он явился, Марков представил его Лукину.
Садясь в кресло, Лукин сказал:
— По руке вижу — сила есть. А если стрелять?
— Обучен, товарищ генерал, — проговорил Семенов.
— Меня зовут Петр Иванович, — заметил Лукин. — Мы все обучены, хотя мне, по правде сказать, кроме как в тире, стрелять не приходилось. И вряд ли придется. И вообще не наше это дело. А тут, представьте, невероятный случай — дело может дойти до стрельбы.
— Если надо, не промахнусь, — сказал Семенов.
— Тут не в тире, не на стрельбище, — сказал Марков. — С Брокманом состязаться будете. Важно, кто быстрее. А он был профессиональным убийцей, зарабатывал этим на жизнь.
— На реакцию никогда не жаловался, Владимир Гаврилович. Я и с парашютом прыгал.
— С парашютом и Брокман прыгал, но не стоит сейчас о технике говорить. У нас будут такие патрончики — Синицын объяснит их действие. Потом все уточним.
— Мы, кажется, слегка забежали вперед, Владимир Гаврилович, — сказал Лукин.
— Да, надо получить результаты анализа. — Марков посмотрел на Павла, на Семенова и сказал им: — Вы пока свободны. Идите ко мне, прикиньте насчет завтрашнего дня. И заберите все это. — Он показал на проектор и прочее принесенное ими в кабинет Лукина.
Когда Павел и Семенов ушли, Марков сказал генералу:
— Не с легкой душой, Петр Иванович, говорил я о Тульеве.
— Насчет отзыва?
— Да. Сколько сил потрачено. И место у него — не каждому дано, не в любой день устроишь. Конечно, все давно окупилось, но терять жаль.
— А провал Брокмана обязательно означает провал Тульева?
— Я сказал — автоматически. Может быть, это не совсем так. Но риск для него увеличится сильно.