– Это как ты? – спросил Миша, приподняв брови.
– Ты что-то хочешь сказать?
Миша сполз на стуле – протянул ноги – и потянулся. – Я не хочу. Это ты все говоришь и говоришь. Моему папаше… хватило английского… чтобы купить тебя с твоей географией во рту. И даже не заметить, что у него… больше стало. – Рывком он сел. – Ты, может, думаешь, я так хочу? Не думай. Мне на это наплевать. И вообще наплевать. Вот мой язык. Я вообще не хочу разговаривать с вами. Я бы хотел молчать.
Матвей встал. Вышел в кухню.
В кухне, на кухонном столе, между разбросанными фломастерами и ноутбуком – руки на стол, головы на руки – спали Петя и Катя.
Он вернулся к Мише.
– Где Саша?
– Ты спрашивал.
– Иди сюда. – Миша прошел вслед за ним в кухню.
– Они может съели что-то?
– Просто не выспались. – Миша подошел к Пете, встряхнул его за шиворот. – Подъем!
– Не надо. Иди постели им матрасы.
– Я тоже лягу. – Миша, зевая, ушел в комнату.
Десять часов.
Когда дети, разбуженные, переместились на матрасы, Матвей ушел в коридор, таща за собой телефон на проводе.
– Ты Лесбии хочешь звонить? – Миша вышел к нему.
– А что?
– Не надо.
– Почему?
– Не надо ей сейчас звонить.
Дождь покрыл двор, Матвей кипятил чайник, стоя у окна и разглядывая березу в едва наметившейся серо-зеленой дымке. Просыпаемся каждый день. А весну видим всего какой-то сороковой с небольшим раз. Не упустить пытаться постигнуть это удивительное явление. Вот зеленый цвет, которого почти нет – и через неделю не будет, будет листва, будут грозы, будет засуха, пожары, заморозки, метели, метели – но такого не будет никогда до следующего марта. Не помнил он – или в детстве действительно не просекал момента, за тасканием ног и тяжелого пальто в мгновение наступало яркое голое лето. Это даже снилось. Он мог увидеть во сне сегодня уже наступившую зиму – и сразу же полную смену: всё умещалось в одну ночь. А завтра стоять впивать чуть более явленную зелень.
Чайник за левым плечом начинал шипеть. Опустив взгляд, он увидел красавицу, которая внизу, спиной к нему, пыталась пробраться в промежуток между прутьями сирени и трансформаторной будкой. Еще прежде чем он успел заинтересоваться, что ей понадобилось в кустах, красавица, быстро оглянувшись, ловко спустила штаны и присела голой белой задницей. Белое пятно показалось ослепительно громадным. Оторваться – невозможно, как отпустить оголенный электрический провод.
Затем она выпрыгнула из кустов, а Матвей отшатнулся от окна, восхищенный. Чайник трубил в трубу. Он стал заваривать чай, смеясь. Белое пятно не отпускало, вспышкой стояло в глазах. С чаем он пошел к компьютеру.
Матвей сидел в холле. Школьники высыпали к гардеробу. Петя был среди них. Натянув курточку, метнулся к выходу, в компании еще троих.
Матвей догнал перед дверью, ухватил за болтающийся сзади шарф. Петя оглянулся, возбужденный, готовый драться.
– Привет. Ты сейчас к Лесбии, или куда?
Школьники обтекали Матвея, задирая на него головы.
– Пусти!
Матвей отпустил. Петя выскользнул за дверь.
Матвей вышел следом. – Эй!
Петя был уже далеко. Оглянувшись, он выставил кукиш на вытянутой руке.
– Да подожди! – заорал Матвей. – Я ушел, квартира закрыта! Если ты туда, возьми ключ.
Петя остановился. Затем двинулся обратно, разболтанной клоунской походкой.
Достигнув Матвея, он выхватил из его руки ключ. Матвей снова словил его за шарф.
– А-а-а! – Петя стал выкручиваться, с опасностью самоудушения.
Матвей против воли засмеялся. Увидев это, Петя бешено захохотал.
– Ты идешь? – двое вернулись за ним, остановившись предусмотрительно поодаль. Один был особенно выразительный, ростом чуть не с Матвея, второгодник.
– Мы к тебе пойдем, – сориентировался Петя, глядя на Матвея нагло. – Идем к нему! – скомандовал он своим.
Второгодники топтались. Постигая план, услышанный впервые.
– Ты с Лесбией сегодня разговаривал? – спросил Матвей, оперативно соображая, что они успеют сломать за час, пока он вернется. Дверь в комнату с компьютером заперта. – Не могу ей дозвониться.
– Щас. – сказал Петя своим. Матвей тем временем задернул на нем шарф узлом и отпустил. Отскочив, Петя стал развязывать. Уронил ключи. Второгодники загыкали.
Петя, подхватив ключи, подскочил к длинному и, подпрыгнув, отвесил ему тумака, уносясь вперед. Весь табун помчался вдаль.
Затормозив метрах в пятидесяти, Петя крутанулся к Матвею и завопил: – Она с Сашкой!